Можно сказать, что если Черное Чувство – это концентрация, остановка, фиксация мира, это отражение вовнутрь, это упорядочивание, то Белое Чувство – это совершенно иное событие, это рождение души. Хоть кажется, что душа рождается где-то «на небе», своим появлением она обязана сингулярности, складке на ткани мира. Душа есть результат надломов, смещений, отношений между частями, это пограничный эффект, высвобождение некоторой сущности, энергии, это загадка предстояния части перед Целым. Черное Чувство находит все внутри себя, оно нарциссически узурпирует Целое, Белое Чувство осознает Целое как объемлющую его бесконечность.

Что касается содержания души, то вся многоуровневость этого понятия упакована в латинском слове anima. Есть «мировая душа», anima mundi, и человеческая душа, anima homini, и причастность этим двум версиям анимы, как мы увидим в дальнейшем, различает два типа Белого Чувства.

Белое Чувство «одушевляет» мир и, тем самым, «оживляет» его. Именно с душой в греческом и унаследовавшем ему христианском представлении связана жизнь. Когда душа покидает тело, оно превращается в подобный камню безжизненный труп. И наоборот, мир жив, покуда у него есть душа, всюду его пронизывающая, но сама остающаяся трансцендентной, «не от мира сего». Белое Чувство освобождает мир для собственной возможности быть, не останавливая и не умерщвляя мир, не превращая мир в гербарий, мумию, в выпотрошенное сухое чучело, поскольку сам субъект («моя душа») при складывании выносится вовне, на другой берег, тогда как мир независимо и сам-по-себе танцует на своем берегу, по ту сторону складки. Белое Чувство признает других как других, и, тем самым, ни в чем не нуждается. Оно любит саму любовь как таковую (и в этом – его бескорыстие). Черное Чувство замыкается на себе через объекты своей страсти. Это ненасыщаемая любовь к себе через отражения в других – нарциссизм.

Однако, ни в коем случае не следует понимать Черное Чувство как какое-то исключительное зло, доставшееся нам в наследство от Природы. Черное Чувство хранит целостность несложенного мира, безупречность изначальной, «до-индивидуальной» симметрии. Черное Чувство вообще – это ангел-хранитель природного бытия, строгий лик Аполлона, отпечатанный в Космосе. Его функция – не допускать отрыва от Природы, постоянно возвращать мир в Начало, регулярно повторяя Целое в каждой части. В отличие от Черного, Белое Чувство есть дионисийство и хаос, оно отрывает от «оригинала» и открывает дионисийскую перспективу жизни «по ту сторону складки». Белое Чувство освобождает жизнь и переводит мир в «копию» («жизнь вечная» вместо жизни биологической). Оно, как мы увидим в дальнейшем, также ревностно стоит на страже «мира» в его феномене чистой разомкнутости.

Но что такое жизнь как открытое событие, оторвавшееся от «земли»? В дионисийском опьянении свободой и в бесконечном, безудержном расширении вовне она подобна раковой опухоли. Это акт протеста против строгого порядка Природы, хранимого Черным Чувством («выход за рамки»), протест против смерти. И если при этом Белое Чувство – бунтующая душа – не экстериорезируется из тела, если, как говорил Сократ, душа теловидна, а Белое Чувство действует во плоти, то это в самом деле чревато (онкологическим) заболеванием. Пусть этот аргумент немного уравновесит Черное и Белое Чувство в правах – если бы не Черное Чувство, удерживающее структуру, ни один человеческий организм не выдержал бы дионисийского «порыва» жизни!

Замечание: Полезно осознать отражение как частный случай складывания: Белое Чувство складывает хаотично, Черное Чувство складывает симметрично, поднося к миру зеркало и отражая. В последнем случае мы имеем два тождественных события, два одинаковых края складки. Тезис о том, что весь мир является нашим собственным отражением, и мы можем свою психику рефлексировать через других, относится только к Черному Чувству. Белое Чувство, в силу своей природы, не может пользоваться техникой само-рефлексии через других.

Вторая из рациональных функций – Мышление. Если Чувство делит карту на левое и правое полушария, на аполлоническое и дионисийское, на «землю» и «мир», выполняя само функцию пограничника, открывающего на рассвете и закрывающего на закате врата «мира», то Мышление отделяет верхнее полушарие карты от нижнего (см. Рис. 2). Это нижнее полушарие мы называем «воплощенным» (в смысле греческого понятия Фиоьс; – явленное), тогда как верхнее – «божественным», поскольку все божественное не имеет «тела» как материального носителя. В «божественном» полушарии находится все бестелесное, не субстанциональное – свойства, имена, ангелы, демоны, понятие «Я» etc.

Белое Мышление расположено внутри открытого полушария, и, обретаясь уже «в свете дня», само по себе ничего не открывает. И также Черное Мышление, обретаясь «во мраке ночи», внутри закрытого полушария, само по себе ничего не закрывает. У функции Мышления совсем другая миссия

– оно отличает воплощенное от невоплощенного. Черное Мышление находится непосредственно за точкой воплощения, тогда как Белое Мышление находится непосредственно за точкой развоплощения, в дематериализованной или пост-воплощенной области бытия. Точка воплощения наглухо скрыта от нас – никто никогда не видел, как вырастают организмы. Как бы пристально мы ни смотрели на росток тыквы, мы видим увеличение его размера уже на сетчатке глаза, мы не видим самого акта воплощения. Воплощение остается для нас таинственным событием, которое совершает «земля» без нашего ведома – именно поэтому физика так отчаянно стремится проникнуть и понять хоть какие-то закономерности воплощения, первопричины, традиционно называемые законами Природы. Физические законы – это, в сущности, конструкции, модели, с помощью которых мы можем как-то повлиять, вмешаться, что-то самостоятельно сделать. Поэтому можно сказать, что научно-физическое мышление само по-себе относится к закрытому событию, это Черное Мышление.

Перед Черным, органическим Мышлением ставится задача: воплотить. Это значит: превратить идею в конкретный предмет. Выработать стратегию, рассчитать, создать алгоритм, проект, план, прочертить мета-путь – метод – от идеи как семени к результату. В кромешном мраке не воплощенного, еще не существующего возгорается искорка идеи – Мышление должно раздуть ее, предъявить на Сенсорике как нечто осязаемое, как изделие, как продукт нашего Мышления, как итог. Каждый раз, когда мы хотим куда-то попасть, мы начинаем с того, что у нас есть точка А, где мы фактически находимся, и есть конечная точка Б, как идея, как задум, куда мы должны прийти, и Мышление должно проделать эту работу – привести нас из точки А в точку Б.