Любой человек, по-настоящему вовлеченный в творческий акт, самозабвенно отдает себя, теряет себя в этом акте, он бескорыстно растрачивает свою природно-жизненную энергию в каких-то над-природных, бессмысленных с точки зрения Природы целях – сублимирует, как сказал бы Фрейд. Если творчеством занимается Черная Эмпирика, если Черная Эмпирика контролирует творческий акт, то энергия никогда не сможет свободно выплеснуться наружу, и в таком творческом акте всегда будет прочитываться корысть. Это нужно понимать буквально, потому что, глядя на картину художника, можно увидеть, Черной или Белой Эмпирикой наделен автор, выражена ли через эту картину энергия спазмы или энергия резонанса. Белая Эмпирика позволяет вложить свою жизнь в другое существо (или другое вещество), находящееся за пределами «Я», положить руку на другого человека и перелить в него свою энергию, наполнить своей энергией все пространство вокруг. Человек с Черной Эмпирикой никогда не отдаст свою энергию просто так, он всегда «сторожит» свою энергию, «присматривает» за ней, накапливает. Его показатель уровня блага следит за тем, чтобы энергия «Я» накапливалась.

Поэтому, чтобы пережить на сцене настоящий творческий акт, чтобы сыграть джазовую импровизацию, как играл Чарли Паркер, чтобы сыграть роль Гамлета, как играл Владимир Высоцкий, необходимо открыть свою Эмпирику, а это значит: сознательно умирать на сцене, отдавая себя, беспощадно расходуя себя с такой интенсивностью, чтобы за несколько часов пространство вокруг преобразилось. Когда же на сцену выходит человек с Черной Эмпирикой, он просто «пилит гайку», – он может пилить ее на скрипке, на канате, на киноленте, может очень технично и качественно пилить, но перед нами в сущности предстает акт распилки, задекорированный под сонату Вивальди, перед нами выступает спазма, спазмирующая «Я» артиста, и потребуется объяснить себе после концерта, зачем мы тащились через весь город в филармонию, когда можно было послушать диск, не выходя из дома.

Фрейд очень точно заметил, что Чувство и Эмпирика – это эротическо-сексуальный модуль психики, это мощнейший и в сущности главный портал энергии, и принцип управления энергией, согласно которому функционирует Эмпирика, – самосохранение или самоотречение — определяет открытый или закрытый характер Эмпирики. Обладатели Черной Эмпирики стараются накапливать энергию, и все, что они делают – занимаются йогой или играют на скрипке – используется для явного или скрытого накопления. Обладатели Белой Эмпирики отдают энергию непонятно куда, черпая из достаточно глубокого источника сексуальности. Если они практикуют, скажем, йогу, то не ради накопления, но чтобы пропускать энергию сквозь себя, поднимать и раскупоривать свою сексуальную энергию.

Отделив Белую Эмпирику от Черной, мы определили две основополагающие сексуальные конфигурации, два типа сексуальности. Это пока что два очень обобщенных типа, столь же общих, как, например, мужчины и женщины. Чем дальше мы будем углубляться в предмет Типологии, тем больше различительных аспектов мы будем находить, и тем детальнее будут вырисовываться наши психологические типы. Но, следует помнить, что все это дальнейшее устроение, усовершенствование и усложнение зиждется на самой примитивной и архаичной функции Эмпирики – на феноменах ограничения и объединения, спазмы и резонанса. В дальнейшем будет показано, что вообще вся конфигурация психики, весь психотип полностью детерминируется двумя функциями, одной Иррациональной и одной Рациональной. Поэтому можно сказать, что сексуальная конфигурация, то есть «окраска» Чувства и Эмпирики (черная или белая) тождественна психотипу. Однако, прежде чем рассмотреть Чувство, мы обсудим вторую иррациональную функцию – Сенсорику.

Сенсорика – следующее за Эмпирикой эволютивное приобретение, выраженное в появлении экрана восприятия. То, что мы видим на экране, рождено или обусловлено одновременно двумя событиями: объемами и свойствами. Объемы – это след или отпечаток на Сенсорике закрытого для нас субстанционального носителя – вещества, это наш способ видеть вещество, тогда как свойства, всегда паразитирующие на субстанции, есть вне-природная или за-природная абстракция. Набрасывание свойств на мир – чисто человеческий произвол, дозволенный на «открытой» территории «второй копии».

Мы воспринимаем хрустальность или прозрачность вазы, абстрагируя (освобождая) свойство от вещества, и даже переносим свойства с одного предмета на другой, наделяя их свободой и самостоятельностью, хотя никакой прозрачности самой по себе, без стекла, не существует, как не существует запаха духов без самой жидкости или запаха тюльпана без плоти цветка. Какая бы ни была Сенсорика, невозможно увидеть чистую прозрачность – мы всегда видим прозрачность в стекле, в крыльях стрекозы или в другом носителе. Иными словами, чтобы увидеть нечто на «мониторе», где-то должен быть «компьютер», как собственно носитель, несущий и предоставляющий это «монитору»: «мир» свойств раскрывается из материи, из «земли». Сенсорика набрасывает свойства, раскрашивает «копию», и, вместе с тем, ее закрытая версия поставляет миру объем. Объем как таковой и есть наш способ видеть – выводить на Сенсорику – закрытую жизнь вещества (причем, способ видеть свойства, «раскрашивать» у каждой организации может быть свой, тогда как в мире объемов мы все имеем некоторую общую конвенцию).

Сенсорика растягивает экран восприятия, который несет в себе фактор пространственности изначального пространства уже скорее как память. Экран разворачивается, подобно плоскому свитку с начертанными на нем символами. Для Белой Сенсорики символы на экране могут представляться, как божественные логосы или как полотна Кандинского – они проступают, словно звучания каких-то событий, редуцированных до свойств. Но из темноты «земли» на экран также попадает в виде пространственной объемности и протяженности недоступное нам вещество. Это оно изначально создало экран, чтобы проецировать себя в виде «надутого» перед нами, экстериоризированного «внешнего мира». Таким образом, через присущее ему «надувание» и «надувательство», вещество «разбрасывает» себя расстоянием и плотностью выдвинутого вперед пространства. И восприятие такого «массивного», заполненного материей пространства есть сущность Черной Сенсорики.

Еще Платон понял, что свойства нетленны. Нежность, яркость, соленость, человечность, прозрачность, желтизна бессмертны, поскольку тут нечему умирать – нет субстанционального носителя. Нечего положить в гроб и закопать. Смертно только то, что воплощено в материи – оно подвержено гниению и распаду. Лиру можно разбить, разнести в щепки, но строй лиры при этом не уничтожается, – говорит Платон. Поэтому, если свойство оторвать от материи, как белизну от ткани, оно обретает бытие в вечности. Это осознание дало Платону право открыть в европейской философии такое направление, как идеализм. Идеализм основан на возможности самостоятельного бытия свойств, на возможности свойств обходиться без материальности носителя. Свойства, выпущенные на свободу, становятся эйдосами или идеями, которым Платон, в силу их бессмертия и постоянства, дает статус истинности, первичности, статус божественности. И Платону даже теперь, в нашу пост-ницшеанскую эпоху, нельзя отказать в своей правоте, поскольку вещество тоже не может существовать само по себе, без свойств. Если убрать прозрачность из стекла, от стекла ничего не останется – мы упремся в пустоту пространства как априорной категории Канта. Каждый из нас может проделать этот опыт и убедиться, что мир превращается в плоские пятна на сетчатке глаза, подобные тем, что рисовали Кандинский и Матисс, когда мы, нивелируя иллюзию объемности, отделяем свойства от вещества.