Тот факт, что у нас помимо «первой копии» есть еще нечто, позволяет поднимать вопрос об этом «нечто». Все природное вообще не вопрошает, в какой «копии» оно находится. Оно просто принимает то, что есть, как некоторый факт. У Природы нет альтернативы, которую она могла бы противопоставить этой единственной данности, в которой она обретается. Поскольку у человека есть альтернативное событие, он способен задать вопрос, и тем самым указать просвет для движения. Он способен не просто поднять вопрос о «копии», но также и непосредственно «копировать» сущее. Человек – это единственное существо в Природе, способное копировать, порождать копии. Творчество, несомненно, присуще Природе, но только человек в своем акте творчества обращается к копии. Среди всего разнообразия нашего творчества копирование наличного сущего занимает центральное место. Самое древнее искусство, обнаруженное на стенах пещер, изображало мир, и в этом событии есть нечто потрясающее, не вписывающееся в наше представление о неандертальце как дикаре, едва выступающем из общего фона Природы. Творчество Природы тоже способно вызвать восхищение, оно подчас безупречно с точки зрения даже нашей человеческой эстетики, но, тем не менее, у Природы напрочь отсутствует потребность изображать наличное – не просто брать и делать что-то новое, а брать и воссоздавать какой-то зрительный образ. Именно это событие позволяет утверждать философам, что человек это не просто один из видов, а уникальный вид, трансцендентный вид, радикально отличающийся от остальных. Тот факт, что человек переносит образы на бумагу, свидетельствует о том, что у нас есть «вторая копия», – что картинка на сетчатке нашего глаза произведена тем же способом…

Юнг, по стопам которого мы движемся, отличается от фрейдизма в плане своего отношения к «оригиналу». Интуиция подсказывала Юнгу, что в описании психики не стоит делать упор на исследование бессознательного. Действительно, сколько бы психологи ни пытались подкопаться под бессознательное, сколько бы ни изобретали технологий холотропного дыхания, в бессознательное не проникнешь. Это и отличает психоанализ Фрейда от психологии Юнга. Юнг понимал, что мы имеем дело либо с «копией», снятой с «оригинала», либо с отстоящей еще дальше от «оригинала» «копией копии», где, собственно, только и открывается человеческое («гуманистическое») измерение. Здесь, во «второй копии», обретается человечность как парадигма бытия, напрочь отсутствующая в «первой копии» – в мире Природы.

Вся Природа, всякий зверь живет в «первой копии», значительно ближе к «оригиналу»; он наделен функциями Чувства, Эмпирики, Мышления и Сенсорики, которые более уподоблены, больше подражают своим «оригинальным» прототипам. Это суть функции выживания, инстинкты (Хайдеггер назовет такое положение зверя «скудомирием» – зверь практически лишен «мира»). Все люди, попавшие во «вторую копию», это, напротив, Дон Кихоты, для которых мир или их способ жить в мире имеет очень отдаленное отношение к «оригиналу» (это позволит Хайдеггеру утверждать, что человек «мирообразующ»). И наш человеческий Бог, который представлен в деисусном чине на иконостасе, есть Бог нашего «мира», а не Природы. Его дух противоречит Природе «от и до», на все законы Природы отвечая их противоположностью. Мы посадили на трон своего Бога, и мы в идеале хотели бы жить не в Природе и не в мире природного естества, а в «копии копии». Но, к сожалению, как мы увидим в дальнейшем, на той стадии эволюции, где действуют законы Типологии, мы только наполовину, только одной ногой попадаем во «вторую копию», тогда как другая нога прочно увязает в природности «первой копии». Человек, как мы покажем, есть событие наполовину рожденное. Поэтому и Бог, сидящий в деисусном чине, не правит нашим миром полновластно, – наравне с ним правит еще кто-то, кого мы условно называем Природой. В силу такого двое-царствия мы не можем полностью оставаться в Малом Круге, а значит и не можем достичь бессмертия (не эта ли «раздвоенность» человека, его двойственное положение, промежуточный между «личинкой» и «бабочкой» статус дает почву для типологического разнообразия, а также для всякого рода мутаций, психических искажений и, как следствие, аналитической терапии – психоанализа?!).

До XX века эта раздвоенность человеческого существа понималась очень наивно, как сумма или синтез двух начал – животного и разумного, что отразилось в определении человека как animal rationale. В XX веке каждая значительная школа внесла свою лепту в новое описание человека – экзистенциальная философия со своей стороны, юнгианство – со своей. Юнг, однако, по какому-то странному недоразумению выбрал для описания психологических типов крайне неудачные термины, сразу вводящие в заблуждение, и отдал очень много сил их «внедрению» и описанию – интровертность и экстравертность (неудачны не столько сами термины, сколько их интерпретация). Под экстравертной установкой Юнг понимал активное влечение, позитивное отношение или ярко выраженный интерес к внешним объектам, под интровертной – замкнутость субъекта на себе, уход вовнутрь, постоянную углубленность в себя. Таким образом, можно заметить, насколько Юнг опирался на субъект-объектную парадигму, на освоенное им кантианство, в то время, как Европа уже заступила в эпоху феноменологии и экзистенциальной философии. Параметр экстравертности-интровертности, в силу преемственности, перешел и в соционику, которая тоже прошла мимо философских открытий XX века.

Дополнение. Мы неоднократно указывали на тот факт, что Малый Круг связан каким-то образом с миром человека, что он имеет статус над-природного события. Можно поставить вопрос: является ли Малый Круг исключительно человеческой привилегией? Имеется ли, например, у обезьяны свой «Малый Круг»? Этот вопрос, по сути, мог бы звучать и так: есть ли на Земле еще кто-то, помимо человека, кто может открывать «копии», создавать «копии копий» и, обладая двойственным статусом, жить в нескольких «копиях» одновременно? Мы вовсе не собираемся устраивать здесь экскурс в мир фауны и тратить время на чисто риторическое вопрошание – напротив, мы надеемся, что, отвечая на этот вопрос, мы сумеем лучше понять и раскрыть сущность человека.

Как известно, экзистенциальная философия выносит человека за скобки, пытаясь дать такое определение человеческой сущности, которое было бы трансцендентно всему природному. И наш Малый Круг есть своего рода интерпретация человека, которая опирается на точку зрения экзистенциальной философии. Человек, как существо, не есть одна из тварей животного мира, чем-то выдающаяся, какой-то чертой отличающаяся от всех других тварей. Человек по своей сути имеет статус уникального события в мире Природы, и для этого утверждения есть одно значительное основание. Оно состоит в том, что мы, говорящие это, излагающие такие мысли, показывающие себя таким образом и есть люди, поскольку уже само говорение, сама способность говорить находится в зоне человеческого. Именно тот факт, что субъект, размышляющий о своей и чужой природе, есть человек, делает его трансцендентным животному миру. Мы разлучились с Природой навсегда, поскольку мы не в состоянии переживать мир с ее позиции. Мы способны только переживать Природу с позиции человека, и в этом отношении мы необратимо трансцендентны Природе. Мыши, собаки, птицы, микробы трансцендентны человеческому потому, что человек на них взирает и на своем человеческом языке их называет.

Но именно потому, что мы навсегда разлучились с Природой, мы не можем достоверно сказать, открывают ли какие-то живые существа свой «Малый Круг» или нет. Дальше, за этим вопросом, начинается фантастика. Например, можно предположить, что животные попадают на какие-то свои «Малые Круги», формируя свою мышиную, обезьянью или кошачью реальность Малого Круга. И против этого не может быть ни одного опровержения. Можно предположить, например, что, любое существо, у которого вследствие восприятия формируется мир как внешний объект, в принципе может завернуть на Малый Круг.

Другое дело, что человек, как существо эволютивно открытое, проходит эволюцию дальше, чем животное. Сначала человек проходит пятую ступень эволюции, причем проходит неосознанно, на территории закрытого. Он учится стоять, перемещаться, ориентироваться, сам не понимая, как он это делает. Ведь мы ставим ногу, дышим, двигаем рукой на закрытой территории бытия. С одной стороны, мы имеем эволютивное приобретение на пятой ступени эволюции (т. н. «лидер», который нас ведет), но, с другой стороны, оно закрыто для нас, – то есть, нам не понятно, как это происходит (поскольку действуем не мы сами, но наш «лидер»). Человек пятой ступени эволюции действует в мире точно так же, как действует мышь. И, вместе с тем, любая «пятерка», прошедшая точку развилки, уже потенциально «запустила» свой Малый Круг (хоть она и не ведает об этом).