Профессор доволен результатами прошедшего дня, особенно тем, что я пропустил через себя три литра воды. Показываю ему свой асимметрично раздутый живот. Он снова объясняет это необходимостью закачки воздуха перед операцией и обещает, что всё встанет на свои места, как только заработает кишечник.

Кишечник-то как раз работать не хочет. Боль в середине живота нарастает волнами. Сообщаю об этом очередной сестринской инспекции. Они улыбаются и обещают не допустить моих страданий. Очередной раз нажимаю кнопку вызова персонала. Две энергичные сестры начинают срочно добавлять пакеты к моей инъекционной системе и сообщают, что обезболивание начнет работать через 20–30 минут. Но момент, видимо, упущен, критическая точка пройдена. Глаза вылазят из орбит.

– Шмееерц [3] ! – ору я со всей мочи. – Шмеерц!!!

Жена гладит меня по одной руке, медсестра – по другой. От крика брюхо болит еще сильнее. Понимаю, что если не перестану орать, то доиграюсь до болевого шока. Медсестры заставляют меня глубоко дышать и сами пыхтят в такт. Мне становится смешно. На смену аномальным воплям приходит истерический смех. К счастью, анальгетики всасываются значительно быстрее обещанного. Сначала исчезает боль, потом приходит общее расслабление и сразу хочется спать. Через несколько минут забытья заставляю себя встать и первый раз выйти на коридорную прогулку. Всего несколько минут, а гордости…

Ужинать побаиваюсь, но необходимо набираться сил и заполнять кишечник. Ем, укладываюсь и незаметно засыпаю.

Я умею чистить зубы, стоя у раковины без посторонней поддержки! У-ра!

Профессор подкидывает кучу оптимизма. Приказ по-прежнему прост: пить и гулять! У меня это, правда, ассоциируется с хорошей дозой алкоголя в приятной компании, но тем интереснее играть по правилам Профессора. Боли никакой. Беспокойство вызывает только обнаглевший от безделья кишечник.

И тут память сотворяет со мной злую шутку. Я очень люблю черешню, но в обычной жизни стараюсь ограничивать ее потребление из-за слабящего эффекта. Сейчас же звоню своим друзьям, которых жду в гости из Дюссельдорфа, и прошу привезти мне немного черешни. После весьма приятной встречи и их отъезда вгрызаюсь в чудесные спелые плодики. Уничтожаю пару жменек, тщательно пережевывая и следя за тем, чтобы не сглотнуть косточку. Очень сладко, поэтому запиваю водой. Как писали в классическом учебнике, усталый, но довольный, отправляюсь подремать.

Однако уснуть не удается. В животе взрывается ядерный заряд. Успеваю нажать заветную кнопку, и в палату врываются два медбрата. Мое пузо в поперечнике имеет форму неправильной трапеции. Распросив о дневном рационе, один из медбратьев восклицает:

– Кто дал черешню? Кто разрешил?

Честно говорю, что инициатива собственная, но дневная сестра дала добро.

Размер живота угрожающе растет. Вместе с ним растет разрывающая организм боль.

– Шмерц, – стону я, и снова: – Шмеерц! Шмееерц!!!

Один из медбратьев держит меня за руку и успокаивает, другой звонит дежурному врачу. До его прихода опять начинаются экстренные манипуляции с болеутоляющими системами. Тот, который успокаивает меня, почти торжественно изрекает:

– В борьбе с болью мы на вашей стороне!

Вынужден согласиться, но от этого не легче. Дежурный врач Максим говорит по-русски. Спокоен, рассудителен. Объясняет, что если не помогут медикаменты, то придется делать клизму, а это нежелательно. Меня увозят из палаты на КТ. Возвращают минут через пятнадцать и ждут результатов.

Ору уже не стесняясь, перемежая немецкую и английскую ненормативную лексику. В какой-то момент взвываю:

– Oh! Fucking shit! [4]

И тут же получаю ответ медбрата Томаса:

– You will feel as in Christmas, Easter and at some other holidays together getting this [5] .

Удачная шутка дает секундную передышку даже в таком состоянии. Возвращается дежурный врач с результатами КТ. Весь кишечник забит непереваренной черешней. Решают немного подождать реакции организма, но он остается равнодушным к моим страданиям. Теперь уже к моим воплям «шмерц» добавляется мольба «клистир!», однако ребята не торопятся. Наконец врач дает добро, являются две медсестры и разрешают меня от бремени.

Аппетит зверский, но, помня о черешневом эффекте, ем медленно, аккуратно и избирательно, отказываясь от овощей и фруктов. Утром мне разрешили душ, а это изобретение стоит на первом месте в моей личной шкале ценностей. Станислав Лем писал: «Цивилизация начинается с проточной воды. Человек чувствует себя соответственно состоянию его кожи». Однако до душа приходится побороться с последствиями вчерашнего очищения организма, но прием закрепляющих препаратов обходится уже без всякой боли и проблем. Надо только успеть добежать.