В 1847 г. написано главное из ранних "городских" стихотворений Некрасова - "Еду ли ночью по улице темной...", где сконцентрированы характерные мотивы некрасовской "городской" поэзии: безысходное горе "маленьких людей", беззащитность бедняков и - снова - трагическая участь женщины. Тема стихотворения была новостью для отечественной поэзии; неожиданным и вместе с тем глубоко жизненным был его сюжет, во многом основанный на впечатлениях бездомной юности автора; непривычным был самый стих этой маленькой поэмы, певучий я протяжный, излюбленный некрасовский размер - трехсложный дактиль, отмеченный долготой ударяемых гласных звуков. С волнением встретили "Еду ли ночью..." в кружка Белинского. Тургенев писал 14 (26) ноября 1847 г.: "Скажите от меня Некрасову, что его стихотворение <...> меня совершенно с ума свело". [9] Позднее Чернышевский отмечал: "Оно первое доказало: Россия приобретает великого поэта". [10]

Стихи, появившиеся в первых номерах журнала, носили программный характер, ибо возвещали начало новой эпохи в развитии русской лирики. Это понимали в кружке "Современника". К программным стихам там по праву относили и собственно любовную лирику Некрасова. Тогда же появилось стихотворение "Если мучимый страстью мятежной..." (1847), открывшее собой так называемый "панаевский цикл"; его особенности можно обнаружить уже в этом первом стихотворении - непосредственность, даже резкость выражения чувства, подчеркнутая открытость признаний, мольба о прощении; и за всем этим ощущение подлинности любовной драмы, в основе которой - вера в силу чувства, уважение к человеческому достоинству женщины.

Первые же зрелые стихи второй половины 40-х гг., сочетающие сатирическое, публицистическое и лирическое начала, показали, что уже в то время Некрасов добился больших успехов в создании глубоко современной поэзии, насыщенной острой социальной проблематикой, поэзии новаторской по самой своей сути.

4

В годы "мрачного семилетия" (1848-1855) правительство Николая I, напуганное революционными событиями во Франции, начало преследовать передовую журналистику и литературу, усердно искореняя "крамолу". Редактор "Современника" в это трудное время сумел ценой огромных усилий, в постоянной борьбе с цензурой сохранить репутацию журнала, хотя страницы его заметно потускнели. Сам Некрасов почти не печатал стихов; подверглись запрещению переводные романы, особенно французские. Ходили слухи 6 предстоящем запрещении журнала. Впечатление безнадежности усилила смерть Белинского, а также отъезд за границу Герцена. В этих условиях вести журнал было почти невозможно, и если он еще существовал, если в какой-то мере сохранял свои принципы и направление, то исключительно благодаря огромной энергии и твердой воле его редактора.

Чтобы поддержать "Современник", Некрасов задумал написать - вместе с А. Я. Панаевой - большой роман "с продолжением". По мере углубления работы над ним он все серьезнее относился к первоначальному замыслу, все больше расширял его. Своему соавтору он поручил заботы о любовном сюжете, сам же написал выразительные, в духе "натуральной школы" страницы, в которых представил жизнь петербургских низов, контрасты бедности и богатства, губительную власть денег, паразитизм привилегированных слоев. Несмотря на письменные заверения, данные по требованию цензуры, о том, что содержание романа "Три страны света" (1848-1849) будет вполне благонадежно и что роман увенчается "счастливой развязкой", Некрасов от главы к главе усиливая его социально-критическую тенденцию. Он показывал жизнь разных слоев общества и, описывая странствия своего героя Каютина, развертывал перед читателями картины народного быта - трудовую жизнь волжских пристаней, астраханских промыслов, северных экспедиций. Он воспел талантливого и смелого русского человека, дав понять, что только его свободный труд может покорить моря, леса и недра земные. Устами своего героя автор выразил в романе преклонение перед крестьянством, перед силой народного характера. Тем самым окончательно прояснилась общественная позиция Некрасова в эти годы. А отношение его к крепостной деревне наглядно сказалось в главе "Деревенская скука", где действуют скучающий помещик и крепостной мальчик-слуга. Эта глава-диалог, мастерски отделанная, принадлежит к лучшим страницам некрасовской прозы (переделана в пьесу и в 1856 г. опубликована под названием "Осенняя скука").

Значение романа еще и в том, что Некрасов, проявив большую социальную зоркость, затронул в нем тему дворянского либерализма, осудив его как характерную черту времени. Эта тема позднее, став более актуальной, лапша развитие не только в творчестве самого Некрасова (образ Агарина в поэме "Саша"), но и вообще в литературе середины XIX в.

Второй роман, написанный в эти годы Некрасовым совместно с Панаевой, "Мертвое озеро" (1851) - также проникнут демократической тенденцией. В нем достоверно обрисованы театральный быт и бесправное положение провинциальных актрис, показаны противоречия между "хозяевами жизни" и их жертвами. Подчеркнутое внимание к "женскому вопросу" придавало актуальность роману и делало его заметным явлением прозы "натуральной школы". Однако налет мелодраматизма, заметный во многих главах, и другие художественные недостатки показывают, что доля участия Некрасова в написании "Мертвого озера" была значительно меньше, чем в работе над предыдущим романом.

Как ни сложно было положение передовой литературы и журналистики в годы "мрачного семилетия", Некрасов и в это время не сложил оружия. Он искал путей обхода цензуры, готовил разные материалы для журнала, писал стихи и поддерживал этой кипучей деятельностью дух своих сотрудников, нередко впадавших в уныние. В его стихах, естественно, не могла найти прямого отражения политическая атмосфера того времени, гнет николаевской реакции. Сатира теперь отошла на дальний план, уступив место - ненадолго - другим видам поэтического творчества: любовной лирике ("панаевский цикл"), беглым зарисовкам уличной жизни (цикл "На улице"), размышлениям о смысле и назначении собственного творчества.

В конце 40-х-начале 50-х гг. написаны стихотворения "Поражена потерей невозвратной...", "Когда горит в твоей крови...", "Так это шутка...", "Да, наша жизнь текла мятежно...", "Я не люблю иронии твоей...", "Мы с тобой бестолковые люди..."; им предшествовало "Если мучимый страстью мятежной..." (1847), о котором уже говорилось. Эти стихи, навеянные отношениями с Панаевой, образуют как бы единый лирический дневник, запечатлевший все оттенки чувств поэта или, лучше сказать, лирического героя. Сила этих стихов - в реалистической конкретности переживания, в стремлении правдиво и точно передать сложный процесс душевной жизни, отталкиваясь от традиционной ханжеской морали. Отсюда - напряженный драматизм этой бурной лирической исповеди, свежесть и выразительность поэтической речи, свободное использование богатых возможностей прозаизированного стиха.

Известно, что некрасовские "пьесы без тенденции" высоко ценил Чернышевский: они "буквально заставляют меня рыдать". [11] Чернышевский, а затем и Добролюбов видели в Некрасове не только социального, гражданского поэта, но и "поэта сердца", лирика, сумевшего найти новые слова для выражения лучших человеческих чувств. Ему удалось передать особенности психологии "новых людей", вот почему некрасовская "поэзия сердца" заставляла рыдать такого человека, как Чернышевский: она выражала его собственное мироощущение. Речь шла о новом отношении к женщине, об уважении ее прав, о неподдельности чувства, о признании равенства между любящими.