— А вы уверены, что это археологи? — встрял Легран.

— Ага. Бекки как-то приносила черепки с раскопок. Те двое рыли, она зарисовывала. Одного вроде бы Филипп звали.

— А вы неплохо осведомлены, — усмехнулся мэтр.

— Я просто любопытная, — развязно улыбнулась мэтру девица. Потом перевела взгляд на меня, задумалась: — Кстати, я пишу портреты. Хотите, и ваш наваяю. Задаром. Вы очень яркая пара.

— Благодарю, на ваяние портретов у нас времени нет, — надевая шляпу, отозвался Легран. — График плотный.

— Жаль. С вас можно героев эпоса писать, — продолжала девица. — Прирожденный воин и яркий образ женственности.

Мэтр искоса глянул на меня, потом полез в карман пальто. Недавно добытый рисунок был протянут художнице.

— Этот юноша вам знаком? — уточнил у девицы Легран.

— Ага, — кивнула та. — Этот к Ребекке и таскался.

Мэтр кивнул, рисунок спрятал, с девицей мы попрощались и двинулись к выходу.

— А о портрете подумайте, — неслось нам в след. — Это я вам как мастер говорю. Жалеть будете.

Я обернулась и помахала излишне активной девице. Мэтр оборачиваться не пожелал. Странно, но видимо есть что-то в художниках. Девушка, сама того не понимая, описала наши с Леграном истинные облики. Музы пестрой рекой топали следом. Карри всю дорогу задумчиво меня разглядывала, щурила глазки, хмурила лобик.

— Мне кажется, я вас навещала, — шепнула она мне, оказавшись рядом.

Я только сейчас заметила, что музы передвигаются странно, вроде и идут, но при этом почти не двигаются. И не идут, и не плывут, просто перемещаются, как туман под порывом ветра. Вот и Карри плелась в хвосте «процессии», а теперь двигалась параллельным курсом со мной.

— Это вряд ли, — пожала я плечами. — Творчества в моей жизни не очень много. Так, сухие цифры и планы. Ну, еще кружок музыкальный.

— Ноарис, не лукавьте, — подал голос мой руководитель. — Вы виртуозно играете на нервах. И вам нет в этом равных.

Музы за спиной захихикали. Я вскипала от гнева. Карри растерялась.

— Творец — это не только тот, кто пишет картины или романы, — с улыбкой пояснила муза мэтру. — Это все, кто делает свое дело с душой. С полной отдачей. Вдохновленный ремесленник творит чудеса из обычного. А даже самый великий творец без вдохновения мало на что способен.

— Вот. Я же говорил, — продолжал острить мэтр, обращаясь к музе. — Мотает нервы она вдохновенно.

— А вдохновить мэтра иногда быть человеком можно? — с надеждой уточнила я у музы. — Мы бы в Эргейл были вам так благодарны.

— Ноарис, не ставьте муз в тупик. Изменить меня под силу только вам, — склоняясь ко мне, шепнул мэтр. — Только вы способны за пару фраз меня раздраженного сделать озверевшим.

Сказал и потопал дальше. Нет, ну это выдержать невозможно! И опять во всем моя вина. Как его только этот мир держит? Я и табун муз вышли из академии на морозный, сырой и колючий воздух. Мэтр стоял у выхода, ожидая нашу процессию.

— А вообще, заходите, — обратилась я к Карри. — У нас занятия кружка по четвергам и вторникам. А через месяц конкурс. Будем рады вашему визиту.

— Используете запрещенные методы, Ноарис? — веселился мэтр.

— Пользуюсь полезными связями, — отмахнулась я от него. — Я же не предлагаю взятку главе комиссии!

Выпалила это и поковыляла вниз по ступеням, намереваясь сесть в пароэкипаж и дуться на начальство всю обратную дорогу. Мэтр отстал. Я обернулась. На пороге все так же топталась пестрая стайка муз, из которой гвоздем торчала долговязая фигура Леграна. Музы глупо хихикали, мэтр сурово им что-то высказывал. Похоже, каждая мечтала быть замеченной, отруганной и, по возможности, наказанной. До пароэкипажа я доковыляла гордая, одинокая, взбешенная. Нужно что-то с нервами делать, причем срочно.

— Мэтр Хэйл, а вот скажите, в этой коляске можно ездить, или это элемент декора? — уточнила я, разглядывая конструкцию пароцикла.

— А вам это зачем? — напрягся тролль.

— Никогда на пароцикле не каталась, — беспечно заявила я.

— Не самая подходящая погода для начинаний, — робко заметил Хэйл. — Заболеете. У вас вон какое пальтишко тоненькое. И шляпка больше для красоты. Вы же там околеете.

— Я выносливая, — продолжала чудить я и полезла в коляску.

— Ноарис, что за цирк! Вылезайте сейчас же! — рявкнул подходящий к нам Легран. — Вы заболеете, а у нас дел полно в школе.

Ах, какая забота! Бумажки некому перекладывать! Желание замерзнуть из принципа овладело мною всецело. Я упрямо глянула на начальство и вцепилась в коляску обеими руками. Если меня и выдернут из нее, то только вместе с обивкой.

— Я не ваша собственность, мэтр, — гордо заявила я, примерзая к сидению. — И имею право ехать в школу так, как хочу.

Легран и Хэйл переглянулись. Тролль пожал плечами и взобрался на пароцикл, завел двигатель. Легран продолжал стоять рядом, скрестив руки на груди и испытующе взирая на меня. Я улыбнулась. Настолько беспечно, насколько это вообще можно сделать, чувствуя, как подошвы сапог примерзают к полу коляски. Улыбнулась еще шире, моля небо, чтобы дрожь в теле не стала заметна начальству. Легран удрученно покачал головой и отправился к своему авто. До школы я добралась слегка посиневшая и напрочь отмороженная. Но зато гордая, несломленная и ни разу за всю дорогу не думавшая о Легране.