Приватизация занимала у меня более пятидесяти процентов времени. Большую поддержку мне здесь оказывал Сергей. Он полностью подменял меня на время моего отсутствия.

Ленинградское областное ТВ впервые вышло в эфир летом 1994 года. Я познакомился с его руководителем и предложил ему на нашем примере сделать актуальную передачу. Он согласился. За несколько дней до решающего судебного заседания по ТВ можно было увидеть передачу под названием «Разборка». После решения суда в нашу пользу никаких чеченцев у меня больше не было.

АВТОМЕХАНИКА-94 открыла для меня внешний рынок. Я понимал, что до него еще очень далеко. Мой завод фильтров, а точнее заводик, был еще в колыбели, но неограниченные возможности мирового рынка ясно предстали передо мной. Надо было только как следует подготовиться. А в том, что я это сделаю, сомнений у меня никаких не было.

Три неординарных достижения 94-го года, такие как начало серийного выпуска, приватизация недвижимости и выход на внешний рынок, придали мне сил, и я приступил к разработке более ответственных задач.

Магазин фирмы

В советской системе образования роли личности в истории, конечно, уделялось внимание, но с обязательной оговоркой, что историю делает не личность, а народ. Может быть, и народ, но если у народа не будет личности, которая поведет его за собой, то и истории у этого народа не будет никакой – так, прозябание, да и только. Галина Васильевна была именно той личностью, «мамой», за которой шел фильтровальный народ страны. Ей не надо было долго уговаривать людей прибыть на семинар к BINZER. Молва о прошлогоднем семинаре была такая, что все по первому же ее звонку явились в Москву.

Январь 1995-го. В кабинете у Галины Васильевны. Я – крайний справа, в центре представитель BINZER Светлана Петрова

Рынок просил у нас кроме топливных фильтров все остальные – масляные и воздушные. А как осуществить их производство, если топливные еще толком не освоены? Брать у российских производителей я не мог, все-таки конкуренты, и к тому же мало у кого они были качественными. Галина Васильевна обещала познакомить меня с поляками, которые, по ее словам, делают хорошие воздушные фильтры. Они должны были быть на семинаре, и я с нетерпением ждал с ними встречи.

Петр и Зигмунд оказались нормальными ребятами близкого со мной возраста. Оба неплохо говорили по-русски, и я с ними быстро нашел общий язык. Однако была у них какая-то замкнутость, как будто чего-то опасались и боялись сказать что-то лишнее. Через какое-то время Галина Васильевна сказала мне, что они первый раз в России, наслышаны о многом нехорошем у нас и ехали сюда с опаской.

Конец 94-го и начало 95-го года были какой-то невероятной комбинацией головоломки с надеждой. То бьет по голове курс доллара, то открывает надежду АВТОМЕХАНИКА, то морозит дедушка Мороз, то наезжает криминал, то опять застолье у «Бинцер», то вдруг надежда от Галины Васильевны с поляками. Чудеса, да и только.

Во второй половине апреля я улетел в Израиль. Мои поездки в Израиль всегда сочетали приятное с полезным. Приятное – это видеть родных, обнять маму, а полезное – это работа, работа и работа.

Я просил Рами организовать мне посещение литьевого производства ГУР. Матовость фильтров меня постоянно беспокоила, и я все-таки надеялся с его помощью решить эту проблему. Производством руководил Хаим. Его кабинет был в торце цеха на втором этаже. Рами, видно, пришлось долго его уговаривать пустить нас. Хаим не хотел, ведь у него были определенные обязательства перед своим руководством, а у них к Рами были, как мне показалось, какие-то претензии. В конце концов нам выделили минут пятнадцать, не более. За это время я успел только увидеть в работе станки, оснащенные 4-х местными прессформами, централизованную подачу сырья, замкнутый цикл охлаждающей жидкости и убедиться, что корпуса у них получаются все как один прозрачные.

На следующий день мы втроем, Рами, Моше и я, поехали куда-то далеко. У Рами была привычка ничего не говорить заранее. Не знаю, специально он делал так или нет. Используя свой жизненный опыт, я всегда был не только соисполнителем каждого проекта, но и участником проработки его целесообразности. Ведь без предварительной оценки вообще ничего нельзя делать. Поэтому я не понимал и не признавал метод работы Рами и чувствовал себя как-то некомфортно.

BMW бывалого вида, принадлежащий Рами, вывел нас троих на магистральное шоссе № 4. Эта трасса пересекает почти половину территории Израиля с севера на юг. Мы ехали на юг в сторону Беер-Шевы. За три года с момента первого посещения страны я уже привык, что здесь все дни солнечные, и сейчас, мчась по широкой асфальтной магистрали, любовался контрастами пейзажа. Солнце было уже высоко, но пока что не дошло до юга и поэтому не очень слепило водителя. С правой стороны вдалеке блестело Средиземное море. Между ним и шоссе простиралось большое пространство песчаника желтого цвета. Голубое небо, желтый песок, ярко-синее море с маленькими белыми барашками волн и песня, доносившаяся на иврите из радиоприемника, создавали ощущение комфорта и покоя.

Город Явны появился внезапно. На левой стороне дороги бросились в глаза корпуса производственных зданий. Фирма, куда мы попали, производила мини-молокозаводы. Нас встретил Марк – ее хозяин. Занимала фирма два небольших здания. Одно двухэтажное, где на втором этаже были офис и инженерная часть, а на первом производство. Второе – одноэтажное, в нем монтировалось оборудование, которое должно было обеспечивать переработку молока в требуемые конечные продукты. «Надо же, площади-то всего ничего, какие-то 30–35 квадратных метров, и на тебе – молокозавод. Вот здорово, – подумал я про себя. – Однако какое отношение это все имеет к нам?»