Я ожидал, что это выражение личного участия вызовет новый протест со стороны Элиота, но защита зловеще молчала.

– Доктор Маклэрен, Томми скрывал происшедшее долгое время, более двух лет. А потом выложил все, увидев обвиняемого по телевизору. Вам не кажется, что он выдумал эту историю, чтобы привлечь к себе внимание?

– Протестую, ваша честь. Вне зависимости от того, насколько профессиональна свидетельница, она не может знать, говорит он правду или нет. Присяжные должны сами это решить.

Я почти заглушил слова Элиота в стремлении расположить судью к себе.

– Уверен, суд понимает, – мягко сказал я, – что я не прошу свидетеля подтвердить, что Томми говорит правду. Я спрашиваю, может ли доктор сопоставить его поведение с поведением других пациентов? Конечно, – добавил я в таком тоне, будто мы с судьей хорошо это понимали и я говорил для менее проницательных, – для этого и вызывается в суд профессионал.

Судья Хернандес кивнул.

– Протест отклонен, – сказал он.

Я поспешил повторить вопрос.

– Похоже это на ложь, доктор?

Дженет говорила так, будто только мне требовались разъяснения и я сбивал ее глупыми вопросами.

– Конечно, это могла быть выдумка, – сказала она, – исходя из тех фактов, которые вы мне предоставили. Но они также указывают на то, что Томми говорит правду. Повторяюсь, у детей разные реакции. Многие из них тут же после случившегося сообщают об этом. Но многие скрывают это, иногда годами. Они чувствуют за собой вину. И конечно, ребенок боится того, что подумают о нем люди, когда узнают. То, как Томми рассказал, что случилось, увидев этого мужчину спустя много времени, будучи в безопасности дома со своими родителями, и то, что он, наконец, не может справиться со злостью и болью, я считаю, что это соответствует поведению ребенка, пережившего сексуальное насилие.

Дженет повернулась ко мне. Только я заметил в выражении ее лица брошенный мне вызов. "Видишь? Я го-вори-ла, что смогу это сделать". Уголком глаза я уловил, как Элиот внимательно за ней наблюдал.

Дженет продолжила:

– То, как вел себя Томми после разоблачения, также убеждает меня в правильности его слов. Маленький врунишка давно бы сорвался, изменил рассказ, отказался от него. Томми настаивал на своей истории, рассказывал ее родителям, учителям, полицейским, служащим в прокуратуре и наконец мне, это заставляет меня очень сильно сомневаться в том, что он лжет.

Я решил удовлетвориться этим и сказал:

– Спасибо, доктор. Я… – Бекки писала мне записку – передаю свидетеля защите.

В записке было: "медицинское заключение".

– Я перейду к этому позже, – прошептал я.

Существует много хитростей в опросе свидетеля, и у каждого свой подход.

Ответы Дженет увели меня от темы, и я решил, что важнее зафиксировать самое важное, чем возвращаться в конце к наиболее уязвимому месту в обвинении: к медицинскому заключению. Я стараюсь передать свидетеля оппоненту в тот момент, когда прозвучал наиболее сильный аргумент в мою пользу, когда свидетель расположил к себе присяжных. Дженет произвела достойное впечатление. Пусть Элиот нападает на нее, присяжные поверили в ее искренность и профессионализм.

Элиот не стал вилять.

– Доктор Маклэрен, – сказал он без вступления или наводящих вопросов. Вы сказали, что также осматривали Томми с физиологической точки зрения. Каков был результат осмотра?

Черт! Вот почему мне надо было первому затронуть эту тему, чтобы лишить Элиота преимущества. Я сам подбросил ему козырь.

– Медицинский осмотр подтвердил, что ребенок был подвергнут сексуальному насилию, – спокойно ответила Дженет.

О нет, только не это! Дженет хотела как лучше, но попалась в ловушку, поставленную Элиотом. Я бы и сам порадовался такому ответу, будь я на стороне защиты.

– Давайте уточним, – уцепился Элиот за ее промашку. – Вы обнаружили физическое подтверждение сексуального насилия?

– Косвенное подтверждение, – сказала Дженет, – судя по признакам…

– Какие-то повреждения анального отверстия?

– Нет.

– Или отечность?

– Конечно, краснота не могла бы сохраниться так долго, чтобы я…

– Да или нет, доктор?

– Нет.

– Увеличение прямой кишки?

– Нет, – холодно ответила Дженет.

Дженет мужественно отбивалась. Следовало бы объявить перерыв, чтобы успокоить ее. Это моя ошибка. Я передал ее Элиоту с мишенью на груди.

– Тогда, может быть, были повреждения ротовой полости? – резонно спросил Элиот.

– Нет, – сказала Дженет. – Это не обязательно…

– Другими словами, – заключил Элиот, – вы не нашли физиологического подтверждения сексуального контакта и все-таки настаиваете на своем утверждении. Правильно я вас понял?

– Я обнаружила, – не дала себя сбить Дженет, – что Томми обладает знаниями физиологии, несвойственными для своего возраста, если только у него не было опыта…

– Я спросил, доктор, о явственных признаках. Меня не интересовало психологическое заключение.