Впервые я стащила браслет из лавки с мелочами, когда мне было двенадцать. Мы с классом ездили на экскурсию в заповедник. После прогулки по лесу и перед отъездом, экскурсовод отвел нас в магазинчик с сувенирами, чтобы мы смогли приобрести себе или друзьям какие-нибудь безделушки на память.

Сначала я не планировала бесплатно брать понравившееся украшение. Встала в длинную очередь. Но время поджимало, желающих приобрести сувениры было много, а автобус отправлялся в обратный путь.

Браслет был совсем простой: три кожаных ремешка переплетенные между собой и обычная железная застежка, но мне он очень шел. Поэтому я аккуратно сняла с украшения ценник и надела безделушку себе на запястье.

Из лавки я вышла с гордо поднятой головой, и никто не обратил на меня внимания. Спокойно села в автобус и поехала домой. Зато потом я несколько дней ощущала такой неописуемый эмоциональный подъем, что даже контрольную работу по нелюбимой мной физике написала на отлично.

Так все и началось. Хотя… нет, было еще кое-что.

А случилось это 15 декабря, под новый год. Был обычный будний день, но я вернулась со школы домой после второго урока. Отпросилась с занятий, очень болела голова, аж тошнило. Квартиру я открыла ключами, разделась, бросила в коридоре свой разноцветный рюкзак и отправилась на кухню, где в навесном шкафчике мама хранила лекарства. Выпив горькую таблетку. Почему горькую? А потому, что я не могу целиком глотать пилюли, сразу давлюсь, приходится разгрызать. И отправилась в свою комнату, чтобы пару часов поспать. Но когда распахнула дверь своей спальни, то застала «прелестнейшую картину» — своего тихого, неразговорчивого, покладистого отца с любовницей прямо моей на кровати. Помню, как сейчас ее голую спину и подлетающую вверх висячую грудь. И как эта кобыла прыгала сверху на моем отце.

Нет, криков и слез с моей стороны не было. Я спокойно вышла за дверь, надела куртку и сапоги, и отправилась на улицу. А оттуда позвонила маме. Она у меня женщина строгая и сильная, поэтому я все сказала в лоб.

В этот же день, мы с мамой собрали вещи отца и вместе с изменщиком выставили на лестничную площадку. Все прошло спокойно, без сильных эмоций и выяснения отношений. Я даже полслезинки не пролила. Просто тогда вдребезги разбились и так не плотно сидящие на носу розовые очки. В одночасье я поняла, что сказки о принцах и реальная жизнь — вещи несовместимые. Мир прост до банальности, а верных мужчин не существует. Есть лишь обычные люди, со своими грехами.

Но…мое доверие было украдено. Мое детство было украдено. Моя семья была украдена. Так почему я не могла себе позволить взять то, что мне хотелось?

В тот день я долго гуляла по заснеженному Воронежу. Глазела на прохожих, на играющих в снежки детей и на летящие по дороге машины, а потом зашла в один чудесный магазин косметики, куда мы с подругами часто заскакивали погреться после школы. Походила по отделам, обрызгалась любимыми духами, испробовала новые тени и, отклеив магнитный бипер, сунула в карман помаду, предварительно найдя такой ракурс, чтобы меня не засекли камеры.

Знаете, что я поняла, главное не вести себя как шпион: не оглядываться по сторонам, не шарахаться людей, не бояться. И тогда все получится. И тогда, все пройдет без сучка и задоринки. Как у меня.

Домой я заявилась в районе двенадцати. Поздно, конечно, но мне нужно было время, чтобы подумать, чтобы побыть одной. Чтобы настроиться на дальнейшую жизнь без отца.

Мама налетела на меня с порога, начала ворчать, что я от рук отбилась, шляюсь непонятно где, совсем о ней не думаю… И тогда я протянула ей помаду любимой фирмы. Ту, о которой она давно мечтала, но из-за высокой цены не решалась купить.

Я помню, как засветились ее глаза, а на губах появилась чудесная счастливую улыбку. И у меня немного потеплело на душе. Потом мы еще час пили чай с вишневым вареньем и болтали обо все на свете. Я рассказывала про учебу, по Сашку Вишнякова, который прыгнул в сугроб с окна первого этажа прямо в школьной форме, про Настю, которая через месяц уезжает в Японию к своей тетке. Мама делилась рабочими проблемами. Вздыхала, что на фирме завал, а начальник сократил помощницу, хотя нагрузка на бухгалтерию растет с каждым днем. В общем, мы с мамой учились жить без отца.

А мое пристрастие набирало обороты и доставляло огромное удовольствие, пока эта гадалка не испортила всю малину. Отомстила за мой скептицизм и наглость, ведьма. И мало того, что девочки стали следить за каждым моим шагом, так еще мать ультиматум поставила, что если я не возьмусь за голову, она отправит меня на принудительное лечение в дурдом. Как вам?!

Правда, мое полугодовое посещение мозгоправа не прошло даром. Я больше не испытываю тягу к воровству, контролирую свои поступки и в магазинах честно оплачиваю покупки. Но есть одно "но"… Если выпью, то все четко выстроенные барьеры вокруг проблемы срывает ударной волной и меня уже не остановить. Я как сорока тащу все, что блестит или нравится.

Но и это не все. Мало того, что действую открыто и нагло, так еще, когда трезвею, не помню, что вытворяла, и где спрятала похищенное добро. Здорово, правда?

Вот так. Ученые говорят, что клептомания не лечится, и я тому, видимо, прямое доказательство.

Поэтому я не пью…Нет, не так. Я могу себе позволить бокал вина на сытый желудок, не больше. И это радует, потому что алкоголь меня расслабляет, снимает напряжение и улучшает настроение. А в современном мире, с его бешеным ритмом, это порой жизненно необходимо. Но меру свою хорошо знаю и стараюсь не злоупотреблять. Очень, очень стараюсь…