Шрифт:
– Работаете с Цадиковым?
– Так точно.
Генерал-лейтенант Цадиков Борис Васильевич – был старшим на сегодняшний день в ереванской оперативной группе, занимающейся поиском террористов.
– Кто еще здесь?
– Пащук. Соколов.
В следующее мгновение – по машине словно камнем ударили, Попов раздраженно обернулся в эту сторону, полагая, что камень из-под колес встречной машины вылетел и по стеклу ударил. Но вместо этого – он с ужасом увидел дырку в стекле с расходящейся от нее паутиной трещин и отражение лица Абаяна в лобовом стекле машины…
– Гони! – заорал на водилу Попов – жми!
Волга прыгнула вперед, взревев клаксоном.
– Аптечку. Живо!
Больница пахла как и все больницы – дезинфицирующим средством, лекарствами, спиртом и бедой. Оглушенный, растерянный несмотря на весь свой опыт – Попов сидел перед операционной, в накинутом на плечи халате, и думал, как дальше быть…
Встретили, называется…
Он не смотрел на часы – просто сидел и сидел, хотя уже стемнело. Только когда резко вскочил Дементьев – он поднял голову и увидел идущего по коридору Бориса Васильевича Цадикова в своих неизменных очках в золотой оправе и с чеховской бородкой, делающей его похожим на консерваторского педагога или профессора филологии. Вместе с ним был полковник Соколов из пятого управления – серьезный профессионал, занимающийся не антисоветчиками – а подрывной работой высшего уровня, на уровне Радио Свобода. Их сопровождали двое профессионально неприметных товарищей с одинаковыми кейсами. В каждом из таких кейсов скрывался автомат АКС-74У со снятым пламегасителем.
– Как? – спросил Цадиков.
– Состояние тяжелое, товарищ генерал – отрапортовал Деменьтев – идет операция…
Цадиков взглянул на закрытую дверь, над которой горел транспарант «не входить, идет операция».
– Оставайтесь здесь. Соколов, останетесь с ним, потом доложите.
– Есть.
Вместе – они вышли к новенькой, с квадрантными фарами «двадцать четвертой» Волге. Попов невольно скользнул взглядом по крышам, хотя стемнело уже и ничего не было видно.
– Не бойся – заметил Цадиков – уже встретили. Садись назад…
Телохранители – сели впереди, один за руль, другой рядом Волга тронулась с места.
– Откуда сорвали?
– Мазари Шариф. Телятников ушел за кордон.
– С-сука…
Слышать такие выражения от интеллигентного, читающего Теодора Драйзера в подлиннике Цадикова было странно. Но видимо все озлобились. Попов замечал это… еще лет пять назад такого точно не было. А сейчас – было. Самые простые вещи – делались либо «на, отъ…сь», либо с какой-то непонятной злобой. Было такое выражение среди трудового народа – фигачить. Вот и фигачили. В разговорах – тоже проскакивала какая-то непонятная злоба, срывались по любому поводу. И Цадиков – был не исключением…
– Возьмут, думаю…
– Это как водится.
Цадиков помолчал. Машина мчалась по ночному Еревану.
– Заселишься рядом со мной в Интурист. Держи глаза на затылке…
Волга выскочила на эчмиадзинскую дорогу.
– Что это было? – спросил Попов.
– А сам как думаешь?
– Покушение?
– Да нет… не покушение. Встретили тебя. Намекнули с порога, скажем так. Здесь гостей любят. Но намекают – с порога…
Цадиков и Попов знали друг друга с начала восьмидесятых, когда они работали по делу, связанному с разгромом Мосторга. Дело курировал лично Андропов. С тех пор – они поняли уровень друг друга и уважали друг друга – как человека и как профессионала.
– А Абаяна то за что?
– А ни за что. На пути попался. Люди здесь в счет не идут…
Цадиков приоткрыл окно. Ночная чернота, едва разбавленная редкими городскими огнями – рвалась в салон.
– Завтра все сам увидишь. Тебя не к моей группе прикомандировали, как работать решай сам. Чем смогу – помогу. И помни одно – своих здесь нет!
Своих здесь нет…
– Борис Васильевич. Для прикрытия – поработаю с вами. Обстановку совсем не знаю, что к чему…
– Подставляешь ты меня. Местные съедят. Ну да ладно…
Волга свернула к Интуристу.
На следующий день – Попов проснулся с больной головой. Заснул поздно и спал плохо. Хотя номер был уютный, хороший. Ему как полковнику полагался одиночный, но номеров не хватало – все забито корреспондентами. В итоге – в номере стояла еще и раскладушка, но с кем он должен жить – так и не понял, другой жилец не появился…
Спустившись и позавтракав в ресторане – цены конские, готовили плохо, как впрочем почти везде в Интуристах – поехали в местный УКГБ.
По пути – проехали какую-то площадь. Попова поразило то, что на ней – люди причем довольно много, несколько тысяч человек. Для такого города как Ереван и для рабочего дня – это очень много. Люди стояли кучно и явно не просто так.
– Что тут происходит? – спросил Попов.
– Митинг.
– Митинг.
– Солидарности с Карабахом. Требуют передачи Карабаха Армении.
Мелькнул плакат – кулак, и русскими буквами – КРУНК. Застрявший в Средней Азии Попов и думать не думал, насколько все это серьезно.