К обеду мне стало чуть хуже, и я всерьез начала задумываться о том, чтобы отпроситься у Черного. Решила дождаться, пока выйдут очередные его клиенты — не хотела прерывать важную встречу.

Клиенты вышли вместе с Назаром Миролюбовичем.

Начальник кивнул на прощание двоим привлекательным молодым женщинам, улыбнулся, а после перевел взгляд на меня — и улыбка его тут же исчезла. И как только клиентки вышли из приемной, он подошел ближе к моей секретарской стойке и негромко сказал: — Знаешь, в чем твоя основная проблема, Тина? Почему ты никогда в жизни не сможешь стать хорошим юристом? Я страшно удивилась. К чему это он?.. Я думала, Назар Миролюбович будет сейчас меня чихвостить за то, что я до сих пор не отпросилась, а он вдруг заговорил совершенно про другое.

— В чем? — Ты не умеешь проигрывать.

Я удивилась еще больше.

— Что?..

— Так говорил мне мой наставник и учитель, когда я только начинал свой путь, — продолжал Назар Миролюбович, глядя на меня внимательно и серьезно. — «Хороший врач должен понимать, что не всех больных можно вылечить. Хороший юрист должен понимать, что не всякое дело можно выиграть».

Он учил меня принимать не только свои победы, но и поражения. Да, победа приносит радость, тогда как поражение — досаду, но учит больше поражение. Ты не умеешь проигрывать, Тина. Ты будешь биться о тупиковую ситуацию, как рыба об лед, ты будешь умирать от собственных усилий, но не признаешься в том, что проиграла.

Я молчала. Он сейчас о том, что я до сих пор не отпросилась, или?..

— Упорство — это не всегда хорошо. Нужно уметь отпускать ситуацию. Тебе нужно учиться этому, иначе ты никогда не сможешь разобраться в себе.

Я по-прежнему молчала. И Назар Миролюбович тоже молчал.

В конце концов я выдавила из себя: — Эм… Он усмехнулся.

— Одевайся. Я отвезу тебя домой.

Развернулся и пошел обратно в свой кабинет, а я, вздохнув, нырнула под стол за сапогами.

Наверное, он прав. Нет, не так — он точно прав. Но делать-то с этим что? Даже если я признаю поражение — отпрошусь, напишу заявление об уходе или что он там имел в виду, — дальше как действовать? Я умею и люблю только одно: возиться с детьми.

Именно «возиться». Я не могу сказать «воспитывать» или «заниматься», потому что у меня нет образования. Кто доверит двадцатитрехлетней девчонке без диплома, рода и племени своего ребенка?! «Назар Миролюбович доверил», — мелькнула вдруг ясная и четкая мысль, и я замерла, покосившись на начальника, который спокойно и размеренно вел в этот момент машину.

Да, доверил. Назар Миролюбович уже несколько раз доверял мне самое главное свое сокровище… Брату не доверил. А мне — да.

— Назар Миролюбович… Он кинул на меня быстрый взгляд, и в его глазах мелькнула хорошо знакомая мне насмешка.

— Ну? — Вы ведь имели в виду не то, что я не отпросилась, правда? Вы… про работу? — Не совсем. Скорее, про жизнь. Но если тебе так проще — да, в первую очередь я говорил про работу, которую ты не любишь и от которой мучаешься.

— Мне некуда идти, — я покачала головой. — Уборщицей и официанткой я быть не хочу. Кому я нужна… Он усмехнулся, глядя не на меня — на дорогу.

— Что ты любишь больше всего, Тина? Ответила я не сразу. Все же это было слишком личное… Я ведь даже дяде Сереже призналась совсем недавно.

— Не что, а кого. Детей.

Назар Миролюбович, к моему удивлению, кивнул.

— Я так и понял.

— Поняли? — Разумеется. На твоем рабочем столе сейчас лежит книга Бенджамина Спока, после работы ты сразу бежишь к дочери, а не ищешь себе мужа, ну и наконец — с Яриком ты поладила не хуже Екатерины Игоревны, его няни. А у нее, между прочим, тридцать лет преподавательского стажа.

— Сколько?! — просипела я, вытаращив глаза. Я ведь представляла эту «тетю Катю» молодой и красивой! — Тридцать. Или даже тридцать пять, не помню точно, — улыбка Назара Миролюбовича на этот раз была какой-то уж слишком понимающей. Неужели догадался, что я ревновала? — В общем, как видишь, это очевидно.

— А толку от этой очевидности? У меня-то нет тридцати лет преподавательского стажа.

— Это бесспорно, Тина. Но факт в том, что мои знакомые сейчас как раз ищут няню для девочки четырех лет. Я могу посоветовать им тебя.

Я сглотнула.

— Это рискованно с вашей стороны… Назар Миролюбович хмыкнул.

— И это тоже бесспорно. Я бы, конечно, предпочел, чтобы ты пошла к нам с Яриком, но ты ведь не захочешь… — А?.. А как же Екатерина Игоревна? — Она увольняется по семейным обстоятельствам. Помнишь, я говорил, что у нее умерла сестра? У сестры дочь подросткового возраста, и Екатерина Игоревна хочет быть рядом с ней.

— Понятно… То есть… А с кем сейчас Ярик? — Пока с Екатериной Игоревной, но через неделю она уедет.

После мне обещала помочь моя мама, но это ненадолго. Няня нам все равно нужна. Хочешь? Ярик будет рад.

В жизни не испытывала подобного смятения. Да, я очень хотела, мне безумно нравился сын Назара Миролюбовича, но… — Пожалуйста, — прошептала я, опуская глаза, — обещайте, что не будете… приставать ко мне. Я очень хочу, но… — Я понял.

Назар Миролюбович вдруг остановил машину, и я поняла, что мы приехали. А он между тем продолжал говорить, повернувшись ко мне лицом и, кажется, пытаясь поймать мой взгляд: — Я обещаю, Тина. Я понимаю, чего ты боишься, и обещаю — ничего из этого не случится.