— Мамуся, ты разболелась? — спросила Юля с тревогой, открывая глазки. — Плохо! — Я буду лечиться и быстро выздоровею.

— Смотри у меня! — дочка погрозила мне пальцем, и я улыбнулась. — А картошкой дышать будешь? — Буду.

— Я тоже хочу! — Тогда и тебя с собой возьму. Для профилактики.

— Профи… — Юлька задумалась. — А что это за актика такая? — Про-фи-лак-ти-ка. Это чтобы ты тоже не заболела.

— Ага. Значит, и бабушка должна дышать.

Я хихикнула. Бедная мама! Юлька теперь всех заставит дышать картошкой.

— Получается, я не пойду в детский сад? — Ребенок окончательно проснулся. — Ура! — Неужели там так плохо, Юльчонок? — Не-е-е, — она помотала головой. — Не плохо. Но с мамой лучше! Вот если бы ты могла ходить со мной в детский сад… Я хмыкнула.

— Я тоже с удовольствием походила бы с тобой в детский сад, Юльчонок. Но он на то и детский, что для детей.

— А взрослый сад есть?..

… Хорошо. Господи, спасибо тебе за нее.

Как можно не любить детей? Как можно избавляться от них, убивая в утробе или отдавая в детские дома? Ведь дети — это самое лучшее и самое главное, что у нас есть.

Они глядят на нас чистыми, безгрешными глазами, и только от нас зависит, что в них отразится в будущем.

На следующий день с самого утра я дрожащей рукой написала заявление об уходе. В этом вопросе — увольняться или не увольняться — последнюю точку поставила именно Юлька.

Проведя вчерашний день вместе с дочерью, я в очередной раз со всей очевидностью поняла, что не хочу быть юристом.

Только теперь не только «не хочу», но и «не могу».

И когда Назар Миролюбович пришел на работу и позвал меня к себе с традиционной чашкой чая, я решительно положила свое заявление ему на стол.

Он многозначительно покосился на бумажку, исписанную моим корявым почерком, хмыкнул и иронично протянул: — Решилась все-таки? Ты молодец, Тина.

Я так нервничала, что выпалила: — Говорили бы вы это почаще… Черный поднял брови.

— Я в курсе, что женщины любят ушами, но это все же слишком нагло, Тина.

Я покраснела и опустила голову. «Любят»… Не в бровь, а в глаз.

Невозможный, невыносимый человек.

— Ты и насчет моего предложения решила? — уточнил Назар Миролюбович, словно не замечая, как я смутилась. — Или пока думаешь? Я вздохнула и призналась, не поднимая головы: — С этим сложнее. Так что… пока думаю.

— Ладно, — ответил он легко и махнул рукой, — иди. Заявление я подпишу, но с решением не медли. А то останешься, как та старуха, у разбитого корыта и несолоно хлебавши. И вообще учись принимать взвешенные, но быстрые решения. Тебе очень не хватает уверенности в себе.

Я сцепила руки перед собой от злости и пробормотала: — Интересно, а чего мне хватает… Честно говоря, я не ожидала, что Назар Миролюбович ответит. Я даже не ожидала, что он услышит. Но он услышал… и ответил: — Многого, Тина. Ты красивая девушка с хорошим вкусом, приятная в общении, умная, аккуратная. Прекрасно готовишь, любишь дочку, интересуешься педагогикой. Ты цельный и вполне самодостаточный человек. И все, чего тебе не хватает, ты со временем наработаешь. В конце концов, никто не рождается с этими умениями. Согласна? Я чуть не села прямо на пол.

Я сплю и вижу сон, что ли?..

— Ладно, иди, не буду тебя больше смущать. — Кажется, Назар Миролюбович смеялся надо мной. Я подняла голову и посмотрела на него вытаращенными от удивления глазами. — Иди-иди. В конце концов, тебе еще две недели отрабатывать.

Не расслабляйся. Солнце еще высоко.

Я вспомнила видео с прекрасным названием «Хули ты жалуешься», которое когда-то прислал мне Назар Миролюбович, вздохнула — мир и привычный начальник возвращались на свои места — и вышла из кабинета.

Вечером в тот же день мне начал названивать Вячеслав, но от встречи я отказалась, отговариваясь тем, что еще не совсем выздоровела. Он пообещал — точнее, пригрозил, — что перезвонит завтра, и отключился.

А я обрадовалась — до завтра я еще что-нибудь придумаю.

Утром следующего дня меня ожидал сюрприз в виде начальника, пришедшего на работу вместе с Яриком. Видимо, у няни опять что-то случилось.

— Привет, Тина! — ребенок помахал мне ручкой и широко улыбнулся. А я тут же смекнула: возможно, ничего не случилось, а просто этот хитрож… то есть, хитрющий Назар Миролюбович хочет таким образом меня склонить в пользу одного конкретного решения. Вполне в его стиле.

— Здравствуй, Ярик, — сказала строго, но не выдержала и все- таки улыбнулась. Плевать, даже если это эмоциональный шантаж. Выдержу. Наверное.

— Вот, Тина, — проговорил Назар Миролюбович, заходя в приемную следом за сыном, — вручаю тебе своего бандита.

— Я не бандит, — Ярослав обиженно надул губу.

— Значит, пират, — пожал плечами Черный-старший, — разница невелика. Возьмешь его на абордаж, Тина.

— Абордаж? — с интересом протянул ребенок, и я поспешила добавить: — Я расскажу. Назар Миролюбович… а Ярик выдержит здесь рабочий день? Он же болел недавно.