Та лишь молча кивнула, не сводя взгляда с матовой поверхности, на которой играли отблески алого аварийного освещения, вызывающие странные ассоциации с пятнами крови.

– Надеюсь, мы ее наверх с собой не потащим?
– забеспокоилась Барбара.

– Я бы больше опасался, как бы из этой штуки кто-нибудь не выпрыгнул, - проворчал Дикий, на всякий случай занимая позицию в углу комнаты и проверяя количество патронов в магазине.

Не обращая на них внимания, Антуанетта продолжала смотреть на цилиндр отрешенным взглядом, словно к чему-то прислушиваясь. Когда Дамир уже начал волноваться, не случилось ли чего с этой загадочной женщиной, героиня вдруг пришла в движение.

Она закинула щит на спину, где тот прилип к костюму безо всяких креплений, и загнала меч в ножны. После чего сделала шаг к цилиндру и, размахнувшись, ударила кулаком по его поверхности.

Со скрежетом закованная в латную перчатку рука пробила полусантиметровый слой закаленной стали и ушла глубоко в обнаружившуюся за ней пустоту…

2.

Сержант Васильев Лев Викторович грыз ноготь.

Это было совершенно негигиенично, не соответствовало уставу, подавало плохой пример его подчиненным и вообще просто плохо.

Но Васильеву было похрен. Он нервничал, а потому грыз ноготь. И остановился только тогда, когда большой палец пронзила резкая боль — задумавшись, он слишком сильно дернул ногтевую пластинку зубами и оторвал ее к чертям хомячьим.

– Твою мать, - выдохнул сержант, глядя на стекающую с пальца тонкую струйку густой алой жидкости.

– У тебя есть сообщение для Королевы?
– стоящая рядом с броневиком Ксулукс подняла голову и посмотрела на матерящегося военного широко распахнутыми золотистыми глазами.

– Да, мля!
– прошипел сквозь зубы Васильев.
– Только не для твоей восьмилапой, а для Стальной! Спроси, какого хуя они там так долго возятся?!

– Упоминание человеческого полового органа важно в данном послании, или его можно опустить?
– некоторые речевые обороты людей ставили антропа Раф-Хас в полнейший тупик. Но по завету обеих Королев Ксулукс Кса-Ру честно пыталась понять двуногих, по чьему образу было спроектировано ее тело.
– И что именно оно должно обозначать?

Сержант со странным позывным «Большая Черепаха» прикрыл глаза и медленно выдохнул через сжатые зубы.

Его бесила эта жучиная баба. Его бесила неизвестность, связанная с ушедшей вниз четверкой. И если на Дикого и пауков Васильеву было откровенно плевать, то вот за Дамира и Барбару он беспокоился как за собственных детей. Ну и за Антуанетту тоже. Хотя и был свято уверен в том, что последняя спокойно переживет взрыв сброшенной ей на макушку ядерной бомбы…

– Просто спроси у них, что там происходит, - прервал его размышления звонкий девичий голосок.
– А ты… «Сержант», спускайся и давай сюда палец!

Посмотрев вниз, Васильев увидел появившуюся рядом с Ксулукс Татьяну. Их полевой медик хмурила бровки и прикусывала нижнюю губу, с вызовом смотря на старшего по званию.

«Совершенно никакой субординации», - пронеслось в голове у Васильева.
– «И это элитный отряд, специально собранный для решения самых сложных задач! Глядя на них, мои хлопцы тоже скоро начнут разброд и шатания. Нужно будет нагрузить их чем-нибудь…»

Вот только что сержант мог сделать? Большая часть отряда «Рыцарь-2» к военной машине сгинувшего в огне Катастрофы государства имела весьма посредственное отношение. Хатанов — гражданский, просто угодивший в нужную «струю» и имеющий за плечами определенный военный опыт. Вискина, которая Татьяна, - типичная медсестра, чья подготовка ограничена военной кафедрой. Братья Серикбаевы — вообще не пойми кто, но вроде бы откуда-то из техслужбы. Барбара Шульц — вроде бы разведка, или какие-то полувоенные органы. Дикий с его ребятами — вообще бывшие мародеры с самым мутным прошлым… Вот и получается, что только Максим с Сергеем были ветеранами, ходившими под пулями еще до всего этого дурдома. Да и то «Вспышка» в последнее время сильно расхлябался…

Все это прокручивалось в голове сержанта, пока он слезал с броневика и подавал руку медику. Та, не касаясь кровоточащего пальца, что-то пробурчала себе под нос про «тугодумных вояк с чугунными челюстями», после чего зашептала совсем уж непонятную лабудень.

Васильев много раз в детстве видел, как соседская бабка вот так шептала что-то над ранками внука, который был его хорошим другом. Ну и над ним иногда тоже. В те моменты боль куда-то отходила, а болячки заживали буквально на следующий день. Тогда все это казалось волшебством. Потом — детскими выдумками. Глюками обманутого юного рассудка.

Ну а после Катастрофы это снова стало казаться магией. Потому что ничем иным происходящее объяснить было нельзя.

Повинуясь приказу миниатюрного доктора, странная сила окутала руку Васильева и нанесенная по глупости ранка начала закрываться на глазах.

– И не лень тебе на всякую ерунду тратиться?
– вздохнул сержант, слегка встряхивая зажившую руку.

– Все равно делать нечего, - пожала медик плечиками.
– Бойцы бдят или гоняют лысых, а любую возможную заварушку наши членистые друзья схарчат еще на подходе. К тому же, мне с этого опыт капает по чуть-чуть. И зачет в разблокировку двадцатых уровней — там стоит условие в хуеву тучу исцеленных ран.