– Мне вот всё-таки непонятно... Зачем вам? У вас что, своих забот не хватает? Зачем я-то вам дался? Обо мне в жизни никто не заботился - я детдомовский. И я не верю, что кому-то просто так, даром, придёт в голову мне помочь. Вам что... потрахаться больше не с кем?

Вот я идиот! Он меня понял буквально. Хотя... разве не это я имел в виду? Но его резкие слова пропустил мимо ушей и никак на них не отреагировал.

– Нартай, ты употребляешь подавители?

– Да. А что мне ещё остаётся? Ложиться под первого встречного? Или согласиться переспать с шефом?

– С каким шефом? Твоим начальником? Он к тебе пристаёт?

Нартай опять отвернулся к окну и вдруг всхлипнул. Его лицо сморщилось, а из глаз потекли слёзы. Он их смаргивал, вытирал ладошкой мокрые щёки, старался успокоиться, подавляя всхлипы, но слёзы бежали и бежали, заливая бледное лицо, скатывались на подушку. Я больше не мог сдерживаться: пересел на кровать и, одним движением приподняв худенькое тщедушное тело, завернул его в простыню и прижал к себе.

– Ну, успокойся, малыш!

Нартай продолжая вздрагивать всем телом, но всё-таки через всхлипы поведал мне их с братом печальную историю:

– Он хочет сделать меня своей персональной подстилкой, как брата. Тот ему должен. Вот и отрабатывает. Он специально его на долг посадил. А теперь и меня хочет, но я не дамся. Нам нужно сваливать из города, понимаете? А вы хотите, чтобы я у вас остался. Я не могу. Хамиду угрожает опасность, шеф хочет продать его в бордель, чтобы он там долг отрабатывал. А меня взять ему на замену.

– Послушай! Ты останешься до течки здесь. А потом я заберу тебя домой. Брата же твоего увезу прямо сейчас. Можешь за него больше не переживать. В обиду вас не дам, а с шефом твоим разберёмся. Ты мне веришь?

– Почему вы это делаете? Зачем вам? Вы от нас тоже что-то хотите? Что?

Я не ожидал такого поворота. Этот выросший в детдоме омега, никогда не знавший доброго к себе отношения, никому не верил, ни в какие добрые порывы и бескорыстную помощь. Я тоже был небескорыстен. Правда, только мне от него ничего было не надо, мне он нужен был сам. Весь! Целиком! Навсегда!

– Нартай! Ты чувствуешь мой запах?

– Д-да! Вы пахнете чудесно, и я понимаю, почему. Но что это меняет? Я нищий и безродный. Я никому не нужен, кроме Хамида. А... у вас семья...

– Глупый! Значит, ты понимаешь, что мы истинные? Я тебя всю жизнь ждал, Нартай, хороший мой! Просто верь мне. Если не можешь принять, то просто позволь тебе помочь.

В палату несмело заглянул Хамид. Я махнул ему рукой:

– Заходи, не бойся.

Он увидел заплаканного Нартая, и его лицо сразу превратилось в насупленную, озлобленную маску:

– Что вы ему сделали? Нартай?!

Он подскочил и схватил омегу за руку:

– Пошли отсюда!
– и посмотрел на меня со злым ожесточением: - Отпустите его, мы уходим. Вам что, - он мотнул головой на дверь, - своих омег мало, к больным уже пристаёте?

Нартай приподнял голову и отстранился от меня, но свою руку из цепких брата выдернул.

– Хамид, подожди! Всё не так! Я ему всё про нас рассказал, и он хочет нам помочь!

Они разговаривали так, будто меня здесь вообще не было.

– Ты ему веришь? С чего бы это? Эта сволочь, наш шеф, тоже обещал помочь, когда взял на работу. Помог, блять! Того и гляди - я в бордель загремлю, а ты к этой скотине в койку. Этот тоже «помочь» хочет?

– Хамид, я тебе потом всё объясню. Просто сейчас тебе нужно спрятаться, а он, - Нартай кивнул на меня, - нам поможет, - ты у него пока дома поживёшь, пока я не вернусь. А дальше... увидим.

Последние слова предназначались мне.

«Глупый малыш! Я уже всё «увидел». Не отпущу тебя ни за что! Я всё сделаю, чтобы ты остался со мной».

– Хорошо, разговаривайте. А тебя жду в кабинете.
– кивнул я Хамиду и вышел.

Я вышел, но что-то меня остановило. Встал возле приоткрытой двери со всё возрастающим изумлением вслушиваясь в разговор омег...

***

– Слушай, ну ты приду-у-урок! Ты нахрена столько таблеток выпил? Я же тебе сказал - не больше четырёх!

– Я и выпил сначала четыре, но они не действовали. Ну вот я и ещё четыре добавил. Ты всё не приходил, а я не заметил, как отключился.