Ян сидел возле костра, его лицо мне показалось взволнованным.

–Где тебя носило?!

–Там…на опушке…мужик…с топором… окровавленным… – пытаясь выровнять дыхание, прохрипела я.

–Какой мужик? – опешил маг. – Где? Это он тебя так…облагородил?

–А? Нет, это кусты… а мужик там…по лесу бродит…с топором…

–Окровавленным? – недоверчиво уточнил маг.

–Ага. Он там живёт на опушке.

–Под открытым небом?!

–Там времянка.

–Жилая?

–Конечно – да, раз он там живёт!

–А ты его видела?

–Нет, увидела времянку и…

–Удрала, – докончил за меня маг. – Тогда с чего ты взяла, что там живёт именно мужик и именно с топором?

–Окровавленным, – подсказала я.

–Неважно! – кажется, он начинал злиться. – Почему, например, не баба с арбалетом?

–Нуу…Я просто…

–Настоящая женщина, – хмыкнул Ян. – Пойдём, посмотрим, что там. Может, удастся в ней заночевать.

–Ночевать в ней?! Ты что, рехнулся? Это же натуральная хижина маньяка!

–В лесу с волками и нежитью лучше?

–Убедил.

К своему глубочайшему удивлению, я смогла вывести Яна на злополучную опушку без видимых затруднений. Зато вид избушки отбил у меня все чувства, кроме одного. Иногда его называют самосохранением, иногда – здравым смыслом. Это самое чувство металось внутри меня и заунывно призывало вернуться домой, и попасть под абсолютную опеку папочки. Когда я взошла на первую ступень крылечка, чувство с назойливого нашёптывания перешло на истерические повизгивания. Я благоразумно ему вняла и остановилась как вкопанная.

–В чём дело? – удивлённо спросил Ян.

Я помотала головой.

–Не пойду.

–Лета, не дури. Времянка не жилая, а мужик с топором лишь плод твоего воображения.

Согласна. Но я так красочно представила, что с нами будет, окажись мужик за дверью, что идти расхотелось окончательно. Я застыла в замешательстве, не зная, что ответить. Прав же, чёрт его подери!

Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, Ян возвёл глаза к небу, осыпал меня проклятиями и нецензурно сообщил, что если моё бренное тело за ночь обглодают все окрестные звери и нелюди, то он и пальцем не пошевелит, чтобы мне помочь, а наоборот, поблагодарит богов за избавление от лишнего груза в моём лице.

Я могла бы даже с ним согласиться, если бы он не начал так на меня орать. Теперь же сдаваться точно не собиралась, да ещё и от страха начала как-то неприлично громко икать. Тем не менее, силы оказались не равны, мне пришлось вынужденно сдаться, и я поплелась вслед за Яном с таким трагически-похоронным видом, будто иду на добровольное заклание.

В самый ответственный момент мне снова захотелось убежать, но я взяла себя в руки, зажмурилась и переступила порог, оказавшись внутри времянки.

Чокнутого мужика с топором (естественно, окровавленным) здесь не водилось отродясь. Зато обнаружилась превосходная летучая мышь, преставившаяся, судя по запаху, недели две назад. Своеобразный натюрморт разместился в самом центре расшатанного стола.

Всю меблировку комнаты составляла древняя кровать и всё тот же хиленький столик. На кровати покоилась непотребного вида старая тряпка, позже определённая Яном как одеяло. Не знаю как он, а я бы под таким точно не уснула.

Через некоторое время, когда мышь была выкинута, мы немного пообвыклись и решили, что неплохо бы перекусить. Разломав пополам краюху хлеба – как потом выяснилось не совсем пополам – маг презентовал мне (кто бы сомневался!) меньшую часть. Я попыталась возмутиться такой несправедливости, но топанье ногами и гневные вопли типа: "Ну я же девушка! Мог бы уступить!", привели лишь к мрачному ответу: "А я мужчина. Мне питаться надо!". Он, вероятно, полагал, что женщинам питаться не надо. Не удержавшись, я отвесила ему затрещину. Он вконец обозлился и обвинил меня во всех смертных грехах, включая гибель Атлениды и поражение Урмских войск в войне между странами западной части материка. Я в свою очередь обрекла его на вечные муки в Преисподней, прохождение через все круги онной и близкое знакомство с Огненной Рекой, после чего принялась обиженно жевать чёрствую краюху. Ян ещё немного смущённо посопел, но, в конце концов, сдался и попытался всучить мне добрую половину своего пайка. Я, не удостоив его и взгляда, веско обронила, мол, выпрошенного не нужно, а выведенный из себя наёмник, начал совать мне этот хлеб – чуть ли не в рот! – с удвоенным энтузиазмом. Я еле успевала отбиваться и изворачиваться. Наш спор разрешил Серый, без разговоров отобрав скудный ужин. Мы с Яном благодарно посмотрели на волка.

Отдышавшись и успокоившись, я заметила, что маг как-то странно на меня поглядывает.

–Кровать как делить будем? – ехидно поинтересовался он, отвечая на мой немой вопрос.

–Уступим прекрасной даме? – с надеждой спросила я.

–За неимением таковой – отклоняется.

–Знаешь что?

–Что?

–Ты свинья, – беззлобно констатировала я.

–Согласен. Есть другие предложения?

–Ну…раз нет прекрасной дамы, значит, уступим не менее прекрасной Мне, – сообщила я и, не дожидаясь ответа, плюхнулась на кровать. Та страдальчески скрипнула и дала небольшой крен, но выстояла.

–Ты бы ещё на неё с разбега ласточкой сиганула, – бормотал Ян, умащиваясь поудобней на полу возле кровати. Серый устроился в моих ногах, оставив хозяина в гордом одиночестве.

–Почему ты так спешишь в Веренс? – вдруг спросил маг. – Тебя там кто-то ждёт?

Ну вот…приехали…и что же ответить?

–Да, – осторожно сказала я, не желая вдаваться в подробности.

–А кто, если не секрет?

Вот пристал-то…

–Друг.

–Наверное, близкий друг?

Я почувствовала, как запылали щёки, а сердце нервно трепыхнувшись, скакнуло куда-то в область живота, да там и осталось.