А Локу было наплевать. Он знал и так, что все важное будет обсуждено и решено за его спиной, и, кроме того, в путешествии он не был в состоянии помочь хоть чем–нибудь. Несмотря на помощь Невес, отвыкание от пандорфа давалось очень тяжело.

Он не вызывал физиологической зависимости. Просто Лок будто упал на дно океана. Разум остыл, разленился, мысли бродили в темной глубине под чудовищным давлением. Все вокруг лишилось смысла и значения. Лок почти все время спал, а ел лишь тогда, когда его заставляла Невес. Если бы на корабле был пандорф, Лок бы кричал, бился в истерике и умолял хотя бы о толике. Но Невес отыскала дозы, которые Лок пытался провезти, и выбросила. Он проклинал ее, называл бессердечной сукой, только и стремящейся унижать и бить, и еще многими злыми и обидными именами. Она позволила ему выговориться, пока гнев не превратился в раскаяние, отвращение к себе и стыд. Лок плакал, просил прощения, говорил, что понимает, да, Невес хочет ему только добра, она сильная, а он — отвратительный и слабый.

Он сознался во всех жутких грехах: в убийствах, воровстве, предательстве. Он рассказал, как обрек на смерть Эммануэля Варго, дизайнера Радужного Моста, подговорив медика дать несчастному наркотик, который убил бы его при пробуждении от сна в финале путешествия от Земли к Юпитеру. Лок рассказал, как сговорился с шефом безопасности Эуклидеса Пейшоту об убийстве любовницы Варго, когда та подошла слишком близко к правде, а потом заключил сделку с диссидентами дальними, чтобы те прикончили шефа и не допустили раскрытия всей аферы. Лок рассказал, как убил в драке оскорбившего его «призрака» во время встречи на Дионе, а потом прикончил ученого, работавшего на ВВС, когда тот пытался не дать Локу сбежать. А затем Лок застрелил дальнего и бразильского морпеха во время битвы за Диону.

Потом Лок рассказал про убийства, о которых Невес знала, поскольку была сообщницей: гибель Фаустино Маларте, смерть двоих дальних, пытавшихся обмануть Лока, смерть мальчишки, обвиненного вместо Берри Хон–Оуэна.

Кашляя и хныча, Лок выдавливал из себя секреты, а Невес держала его и говорила, что все это не важно.

— Столько крови, — простонал разбитый, уничтоженный Лок. — Когда начинаешь убивать, трудно остановиться. Убийство решает проблемы, расчищает путь, делает все таким простым. Я шел по колено в крови, плыл в ней. И мне было наплевать. Главное — я добивался желаемого. Но все мое существо пропитано кровью, все без остатка…

— Тс–с–с, — выговорила капитан Невес и погладила его по заплетенным в косицы волосам.

Лок плакал и всхлипывал, а она держала его голову на коленях, гладила, словно больного обиженного ребенка, как в те времена, когда сама была еще маленькой девочкой в пыльном лагере посреди огромной пустыни американского Среднего Запада.

— Уже не важно. Было и прошло, — шептала Невес. — Как мы и договорились, мы вернемся, откупимся, а потом полетим на Землю и начнем все сначала. Мы так чудесно заживем вместе, вот увидишь.

Лок выздоравливал медленно, день за днем выплывал из глубин депрессии, как ныряльщик из темной глубины океана. Лок и Невес закрылись в наблюдательной рубке, куда редко заглядывали остальные члены команды, играли, говорили часами напролет, окруженные черным небом, усыпанным звездами всевозможных оттенков и яркости. Капитан Невес указывала пальцем на созвездия и называла их. Она выучила имена еще ребенком, живя посреди разрушенной людьми прерии. Лок и Невес по–своему занимались любовью, а потом собирали капли крови, плывущие в воздухе. Лок и Невес с наслаждением рисовали в своем воображении то, чем займутся после возвращения на Землю. Лок сказал, что отправиться туда можно почти сразу после прилета обратно на Сатурн. Можно выхлопотать Невес перевод в Великую Бразилию. Вряд ли их обоих задержат для отчетов о переговорах, которые, несомненно, провалятся.

Невес была счастлива слышать его планы на будущее, едкие остроумные насмешки в адрес начальства. Лок выздоравливал.

Понемногу Нептун превращался из яркой звездочки в небольшой голубой диск. Фрейтер включил реактор и несколько часов тормозил при половине g. После стольких лет в ничтожной гравитации лун Сатурна половина земного тяготения попросту сплющила Лока и Невес, почти лишила подвижности. Корабль тормозил так, чтобы его уловило тяготение Нептуна, загнало на орбиту и потащило к самой дальней луне, Несо, где ожидали дальние.

Несо — темный камень неправильной формы всего шестидесяти километров в поперечнике, часть большей луны, развалившейся под действием приливных сил, когда Нептун захватил Тритон. Одна грань Несо, бывшая поверхностью луны, — холмистая, изрытая кратерами, остальные — сплошь плоскости скола, глубокие трещины, словно на обломанных корнях гнилого зуба. Обломок ползет по ретроградной орбите и обращается вокруг Нептуна за двадцать пять лет, удаляясь больше чем на сорок восемь миллионов километров — расстояние, которое «призраки» и Свободные дальние посчитали достаточно безопасным, чтобы подпустить гостей.

Встреча происходила на обитаемом искусственном спутнике-пузыре, помещенном на орбиту вокруг Несо: в растянутой изнутри давлением атмосферы сфере в полкилометра диаметром с оболочкой из слоев устойчивых квазиживых полимеров и изолирующего аэрогеля, с внутренним скелетом из фуллереновых распорок и пары кольцевых шпангоутов в плоскости оси и под прямым углом друг к другу. На вид — будто игрушечный глобус, маленький пузырек света и тепла в бесконечном холодном океане. К идущим от сферы причалам были пришвартованы пара шаттлов дизайна дальних. Когда бразильский фрейтер подошел ближе, от них примчалась на скутере пара дальних, привезла канат, по которому делегация могла перебраться в жилище.