— Она слишком агрессивна и верит, что агрессивность — это добродетель, а потому высокомерна, — заключил дипломат. — В общем, фатальное сочетание. Повоас с легкостью переиграет ее.

На следующий день переговоры начались по–настоящему.

Сара Повоас и ее команда вначале продемонстрировали миролюбие, желание узнать и понять. Они расспрашивали, чего дальние хотят добиться, как видят свои будущие отношения с альянсом, чего бы желали получить от землян.

Туманно выстроенные вопросы, общие фразы, неопределенные ответы на требования дальних — все нацелено на то, чтобы осторожно выяснить позицию партнеров, их взгляды и отношение. Банальности, пустые заверения, бессмысленные обещания.

Сада Селене отреагировала в точности так, как предсказывал Лок: недвусмысленно заявила, что она и ее люди вообще не заинтересованы в каких–либо договорах или торговых миссиях — и вообще в чем–либо, нарушающем автономию «призраков». Они не нуждаются ни в чем, что мог бы предложить альянс, — и не боятся его. Сада показала делегации виды Тритона: кипящие разнообразной активностью залы и фабрики, обогатительные комбинаты, извлекавшие металлы и минералы из воды Тритона, отряды рабочих, суетящихся над остовами кораблей в гигантских ангарах, ряды модулей, где лежат операторы, пилотирующие дистанционно управляемые стаи боевых дронов. Сада сказала, что «призраки» контролируют пространство вокруг Нептуна, и если бы захотели, без труда заняли бы систему Урана. Кстати, пусть бразильцы и европейцы помнят о том, что города и поселения систем Сатурна и Юпитера столь же уязвимы для атаки, как и перед Тихой войной. Земля тоже уязвима, если уж на то пошло.

— Вы бьете нас — мы ударяем в ответ вдесятеро сильнее, — заявила Сада. — Думаю, вы не забыли, как мы атаковали незаконно занявших Фебу в начале последней по счету войны.

Лок подумал, что Сада очень удачно подчеркнула: «последней по счету войны». «Призраки» были готовы начать новую — и хотели, чтобы альянс знал об этом.

Сада Селене щедро разбрасывала ядовитый сарказм, упреки и угрозы. А спикер Свободных дальних, Идрис Барр, говорил спокойно, расслабленно — хотя и не менее серьезно. В конце первой сессии он взял слово и несколько минут рассказывал европейцам и бразильцам о том, что Свободные дальние встревожены судьбой родных и близких, находящихся в системах Юпитера и Сатурна, и крайне сожалеют об оставленных домах. Тем не менее Свободные начали жизнь заново. Война дала возможность освоить новые территории, и Свободные не собираются возвращаться. Теперь они отыскали новый дом, и, хотя они будут отчаянно сопротивляться любой попытке альянса подчинить их, они готовы разговаривать с альянсом на равных. Свободные хотят добиться, чтобы ужасная ошибка Тихой войны никогда больше не повторилась, — и исследуют пути к новой жизни, новому обществу.

После своей речи Идрис Барр редко вмешивался в ход переговоров, предоставил другим обсуждать детали — но обнаружил удивительный талант распознавать критически важные моменты, в особенности когда обе стороны истощали аргументы и не знали, как выйти из очередного тупика. Тогда Идрис брал слово и возвращал переговоры в конструктивное русло. Лок стал смотреть на его с невольным уважением, как на умелого врага, а капитан Невес согласилась с тем, что Идрис Барр — крайне опасный и неприятный тип. Настоящий вождь, альфа–самец и тот, кто способен наделать немало бед, если сможет воззвать к дальним систем Юпитера и Сатурна.

— Прикончим его сейчас — и спасем себя в будущем, — предложила капитан Невес.

Лок подумал, что она не совсем шутит.

Вечером они увидели, как Идрис Барр выбыл из игры, суть которой состояла в порхании туда и сюда, сопровождаемом отчаянными криками. Свободные летали во всем пространстве шара–поселения, отскакивали от стен, шныряли между балками. Лок подошел к молодому дальнему, сел рядом и спросил, выиграл тот или проиграл.

— Меня осалили, — ответил Барр. — Теперь мне нужно ждать десять минут, прежде чем я смогу снова присоединиться к забаве.

— А, так суть не в проигрыше либо в выигрыше, а в процессе и мастерстве игры, — заключил Лок.

— Именно.

Идрис Барр был бос и одет в тонкий укороченный комбинезон, взмокший от пота. Молодой, сильный, раскрасневшийся, пышущий здоровьем — большое, счастливое человекоподобное животное. Он обтирал скомканным полотенцем пот с лица и рук, от него шел жар. А Лок люто мерз в дубленке и свитере, теплых штанах и толстых носках.

— Я уже много прожил среди дальних, — сообщил Лок. — Дольше, чем мне хотелось бы. Но все равно осталось многое, чего я не понимаю. Конечно, я пытаюсь. Это моя работа. Трудная. Например, я вижу, что «призраки» не играют с вами. Интересно почему?

— Возможно, вам стоит спросить об этом у них.

— Кажется, они стараются быть серьезными донельзя, — заметил Лок.

— Мистер Ифрахим, мне казалось, вы должны быть безучастным наблюдателем.

— Мне казалось, я высказал абсолютно безучастное личное мнение.

Идрис Барр рассмеялся. Ах, эти его желтые глаза! Как у льва. И непринужденная улыбка на лице — не слишком–то красивом, но таком открытом, притягивающем. Так легко относиться с приязнью к Идрису Барру, хотеть понравиться ему, сделаться его другом. Настоящий альфа–самец от и до. Похож на Арвама Пейшоту — но без внутренней холодности и жестокости.

— Думаю, вы уже заметили, что амбиции «призраков» очень разнятся с нашими, — сказал Идрис. — Но вы ошибетесь, если посчитаете, что нашу рознь можно использовать против нас.

— Это потому, что вы объединились против общего врага?

— Это потому, что здесь хватит места для сотни самых разных образов жизни. И даже для тысячи. Да, мы отличаемся от «призраков» — но мы вовлечены в то же самое великое делание, в расширение человеческого потенциала и возможностей. А оно — отнюдь не угроза людям Земли, но обещание счастливого гармоничного будущего.