11 августа 1872 г. «Камско-Волжская газета» информировала о том, что 2 сентября в Гааге соберется конгресс Международного общества, который обсудит изменения в уставе Общества с происшедшими событиями во Франции и на котором выступит главный секретарь Карл Маркс.

Когда в Испании поднялось революционное движение и пролетариат в некоторых промышленных центрах (по примеру парижан) стал провозглашать Коммуны, газета подробно сообщала об этих событиях, подчеркивая, что это победы приверженцев Международного общества (1873. № 79).

Из всего сказанного можно со всей определенностью заключить, что «Камско-Волжская газета» не была органом «малых дел», хотя какое-то внимание она им уделяла. Это была прежде всего газета четко выраженной демократической направленности, последовательно отстаивавшая в неравной борьбе интересы трудового народа и сыгравшая заметную роль в политическом воспитании своих читателей (а они были не только в Казани и по всему Поволжью, но даже в Сибири). Газета имела все основания, подводя итоги первого года, заявить о себе: «Истекший год был годом борьбы за существование, которую газета вынесла хотя с большим трудом, но, смеем сказать, с честью» (1873. № 11). Газета с честью выдержала борьбу и второй год, но большей жизни ей не было суждено. В самом начале третьего года, не выдержав притеснений цензуры и преследований администрации, она вынуждена была прекратить свое существование.

Несмотря на свой короткий век, «Камско-Волжская газета» составила одну из ярких страниц истории русской провинциальной прессы, свидетельствуя не только о политическом пробуждении русской провинции 1870-х годов, но и о том огромном влиянии, которое оказала на это пробуждение революционно-демократическая печать. То было время, когда, по словам Ленина, народничество было господствующим направлением и в его общем потоке пролетарско-демократическая струя не могла еще выделиться. Но во имя приближения той поры и подготовки тех условий, когда ее выделение стало возможным, посильную лепту внесла и «Камско-Волжская газета». И в этом ее неоспоримое достоинство и заслуга.

1 Короленко В. Г. Из истории областной печати: сб. в па мять А. С. Гациского. Н. Новгород: Изд-во Новгор. ученой архив. комиссии, 1897. С. 24.

2 Русская периодическая печать (1702–1894): справ. M.: Изд-во полит. лит., 1959. С. 548–549.

3 Красоты обывательской журналистики // Дело. 1873. № 11. С. 46–66.

4 Короленко В. Г. Указ. соч. С. 25. – Любопытно, что и царская цензура, находя «Камско-Волжскую газету» самою тенденциозною и вредною из всех подцензурных газет», называя ее «органом и центром общения лиц, находящихся под надзором полиции», вынуждена была признать одновременно, что «газета, издаваемая Агафоновым, ведется с искусством и даровитостью» (ЦГИА. Ф. 776. Оп. 4. Ед. хр. 516. С. 84, 86).

5 В обширной переписке между Главным управлением по делам печати и казанским цензором то одной, то другой стороной отмечалось, что сотрудники «Камско-Волжской газеты» «в постоянном озлоблении возмущают рабочий класс против имущих» и что «в общем характере помещаемых в означенной газете статей почти всегда так или иначе возбуждается неприязнь к настоящему порядку, к правительству, к высшим и имущественным слоям». Цензура не смогла простить газете даже опубликования тоста, произнесенного на обеде у местного заводчика, ибо тост был за рабочих, «мозолистые руки которых неустанно работают на заводе, доставляя тем славу своим хозяевам» (ЦГИА. Ф. 776. Оп. 4. Ед. хр. 516. С. 59, 74, 84 и др.). Почти целую страницу газета отвела, например, на перепечатку материалов о крестьянском бунте Купянского уезда Ново-Екатеринославской волости (1872. № 62).

6 Добролюбов Н. А. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 9. М.: Гослитиздат, 1964. С. 408.

7 Итенберг Б. С. Россия и Парижская коммуна. М.: Изд-во АН СССР, 1971. С. 74.

8 Не зря же Главное управление по делам печати немедленно отреагировало на это выступление Ядринцева и поспешило напомнить казанскому цензору, что «настоящая социально-критическая статья, будучи совершенно неуместна по-своему существу в газете подцензурной, а особенно провинциальной, не подходит и под разрешенную для этого издания программу» (ЦГИА. Ф. 776. Оп. 4. Ед. хр. 616. С. 62).

Несомненный интерес для понимания значения первой русской революции представляет изучение опыта легальных провинциальных газет, которые не только вели и сохранили на своих страницах захватывающую летопись событий великих дней революции, но и в определенной мере содействовали наступлению этих дней. К числу таких местных изданий по праву следует отнести ставропольский «Северный Кавказ» и владикавказский «Казбек», опыт которых исследован и оценен еще далеко не в полной мере.

«Северный Кавказ» был одним из лучших провинциальных изданий России конца XIX – начала XX в. Издававшаяся с 1884 г. Д. И. Евсеевым и В. В. Берком, эта газета на первых порах мало чем отличалась от многих других органов провинциальной печати, уделявшей основное внимание «местным нуждам». В поле ее зрения попадали лишь частные вопросы, связанные с жизнью края. «Благонадежность» газеты и ее издание не вызывали сомнений ни у администрации, ни у цензуры. Однако с приходом в «Северный Кавказ» великого осетинского поэта и революционного демократа Коста Хетагурова (в 1893 г.) характер и направление газеты резко переменились. В ней чаще стали появляться публикации, обличительный пафос которых был открыто направлен против самодержавного строя. В начале 1896 г. Коста по заключенному между ним и Д. И. Евсеевым договору стал равноправным совладельцем «Северного Кавказа». Согласно этому договору за Коста Хетагуровым признавалось право «без вмешательства Евсеева» распоряжаться «как относительно распределения труда по составлению нумеров, так и характера сотрудничества»1, т. е. фактическое руководство газетой перешло в руки Коста, превратившего «Северный Кавказ», по справедливому замечанию В. Н. Цаллагова, в «орган революционно-демократической мысли»2.