Босиком, кувырком, с чемоданом в руке 

Или БЕЗ чемодана в руке - налегке, вдалеке 

Пока я по тебе не проехал катком!

Я пришел в себя после недели пьяных куражей. И все стало так же, как было раньше. До НЕЕ. Кроме одного. Кроме того, что я умер.

Из разговоров друзей, которые были не в курсе всей нашей ситуации, я узнал, что она уехала в ту же ночь. Итого – шесть дней!

Ровно столько ей понадобилось, чтобы оживить меня, а потом безжалостно убить. Все это время я ЧУВСТВОВАЛ, а теперь опять нет. Только с той разницей, что теперь я знаю как это – быть живым. Только мне нельзя больше думать на эту тему и вспоминать это время. Мне нужно научиться жить с разлагающимся трупом внутри, не затрагивая этим смрадом дорогих мне людей. Пусть ни о чем не догадываются. Итак, Зорин-красавчик возвращается! Рита, Алена, Нелли и … Кто там еще в очереди? Меня, б**ть, уже тошнит… Представление начинается!

_________________

Глава 24 - Добить

Швырнув меня на кровать, он качнулся к стене и сполз на пол, внутри удушающе подкатил к горлу ком. Я помнила эти ощущения и тут же попыталась закрыться, чтобы не утонуть в последующей болевой волне. В конце концов, засранец сам нарвался… Почему я должна испытывать последствия его загонов?! Но логика всегда проигрывала в таких случаях, и я почувствовала тупую боль под сердцем.

Он смотрел на меня сейчас по-другому. Не требовал, не предъявлял… Просто распахнувшись проецировал себя в меня. Я чувствовала его внутри. Как Олега, как Крис, как Ожникова, как Орцова…Когда он успел влезть ко мне под кожу!? Я же так старалась не допустить этого!

Ему было больно, тоскливо, пусто, страшно. Он ждал. Он ждал, что сейчас станет еще больней, еще тоскливей.

Аааааа!

Застонав, я рухнула опять на кровать, накрывая солнечное сплетение руками. Это конечно никогда не помогало, но все же.

– Скажи что-нибудь. – шепнул он безнадежно.

Меня скрутило и я сжала челюсти, чтобы не выдать чего-нибудь неадекватного, чего он точно не поймет. Объясняться с ним про мою чувственную систему я не планировала ни при каком раскладе.

– О чем думаешь? Просто скажи… - попросил он.
– Я хочу, чтобы ты сказала мне все наедине и в лицо. Тогда я все приму и уйду.

Обреченность… ненавижу это ощущение! Надо как-то остановить! Насовсем остановить… это была ошибка с самого начала. Он — не циничный и горячий беспредельщик. Всё-таки это была маска. Хорошо приросшая и в которую он искренне верил. Быть может, возникшая, как броня на что-то. Что?

О, черт…

Еще не хватало мне сейчас психоанализа.

Просто маска. Просвечивающаяся маска, постоянно сбивающая меня с толку.

Но под ней он не такой.

Глубокий, чувствительный… Может еще и сам не понимает. Мне не нужно было его трогать. Я ошиблась.

Нужно тормозить.

Сейчас.

Вот он шанс и момент остановить игру и уйти.

Нужно просто найти холодные слова для него и отморозить.

Я смотрела в глаза моему горячему мальчику и не могла найти ни одного!

Ну что с ним делать-то?!

В отчаянии я смоделировала, как выхожу из этой комнаты, оставляя его сидеть у стены. Он сидел и смотрел мимо меня. И нам было очень пусто и больно. Гораздо больнее, чем сейчас. Я собралась с силами, чтобы вложить в эту картинку энергию и мне даже казалось, что у меня получилось. Осталось только встать и все.

Но…

Я НЕ ХОТЕЛА!

Мои глаза наткнулись на портрет на стене. Сначала мне показалась, что это одна из моих портретных фоток и я вздрогнула от неожиданности. Сфокусировала взгляд. Мне показалось, что это Ольга. Только мягче и веселее.

– Кто это?

– Это мама моя… последнее фото…

Он так сказал это «мама моя»… Меня порвало. Сглотнув и пытаясь не резанировать, я переспросила. Хотя уже все поняла.

– Последнее?

– Мхм…

– Оля похожа на нее.

– Да. Оля похожа. А я нет. И поэтому первый свой год жизни я провел в доме малютки.

ААА!!

– Но может и не поэтому. А потому, что день моего рождения стал днем ее смерти. Отец… Он… Тяжело перенес это. Не хотел меня видеть.