"Любимую мою в одеждах

Изящных там, в столице,

Любя оставил...

И думаю с тоской, насколько

Я от нее далек..."

Так сложил он, и все пролили слезы на свой сушеный рис, так что тот разбух от влаги.

Шли, шли они и вот достигли провинции Суруга. Дошли до "Яви" гор, и та тропа, идти которою им надлежало, была темна, узка ужасно, вся в зарослях. Все в замешательстве, и в мыслях: "В беду нежданно не попасть бы нам..." И вот подвижник 9 им навстречу. "Каким образом вы здесь, на дороге этой?" воскликнул он, и видят - знакомец их .. Тогда в столицу ей - той даме письмо кавалер с подвижником послал:

"Ни наяву,

Этих гор в Суруга,

что "Явью" зовут,

ни во сне я с тобой

уже не встречусь."

Увидели они гору Фудзи: был конец мая, снег же ярко белел на ней.

"О ты, гора,

не знающая времени, пик Фудзи.

Что за пора, по-твоему, теперь,

что снег лежит, как шкура

пятнистая оленя, на тебе?"

Эта гора, если сравнить ее с тем, что в столице будет,- как если б гору Хиэ раз двадцать поставить самое на себя; а формою своей она напоминала соли кучи на берегу морском. И опять они шли, шли, и вот, промеж двух провинций: Мусаси и Симоса - была река очень большая. Называют ее река Сумида. На берегу ее они столпились и, размышляя: "Ах, как далеко зашли мы", отчаянию предались, но перевозчик закричал: "Скорей caдись в лодку. Уж темнеет..." и, усевшись, стали переезжать. В унынии все, ведь не было ни одного из них, у кого б не оставалась в столице та, кого любил он. И вот в это время белые птицы с клювом и ножками красными, величиной с бекаса, носились над водой и рыбу ловили. В столице таких птиц было не видно, и никто из них не знал их. Спросили перевозчика.- "Да, это же "птица столицы"10,- ответил тот, и, слыша это, кавалер сложил:

"Если ты такова же,

как и имя твое, о "птица столицы",

то вот я спрошу:

жива или нет

та, что в думах моих?"

И в лодке все пролили слезы.

9

В давние времена кавалер, скитаясь, дошел до провинции Мусаси. И вот он стал искать руки одной дамы, жившей там. Отец ее другому хотел отдать, но мать - той сердце лежало на стороне человека благородного. Отец простой был человек, но мать - та была Фудзивара11. Поэтому-то и хотела она отдать за благородного.

И вот она, жениху желанному сложив стихи послала; а место, где жили они, был округ Ирума, селение Миёсино.

"Даже дикие гуси

над гладью полей Миёсино

и те об одном.

"к тебе мы, к тебе!"

все время кричат."

А жених желанный ей в ответ:

"Ко мне, все ко мне

тех гусей, что кричат так

над гладью полей Миёсино,

смогу ли когда-нибудь

их позабыть?"

В провинции такие вещи с ним случались беспрерывно.

10

В давние времена кавалер, на Восток страны уехав, послал сказать:

"Не забывай! Пусть между нами

как до облаков на небе будет,

все ж - до новой встречи. Ведь луна,

плывущая по небу, круг свершив,

на место прежнее приходит..."

11

В давние времена жил кавалер. Похитив дочь одного человека, он убежал с ней на поля Мусаси и на пути - ведь был он похититель - правителем провинции был схвачен. Даму скрыв в густых кустах, он сам сначала было убежал. Дама же, слыша, как по дороге шедшие: "Здесь в поле похититель" траву поджечь собрались, в отчаянии сложила:

"О, поля Мусаси!

Вы сегодня

не горите.

И молодой супруг мой скрыт здесь,

здесь и я скрываюсь .."

И услышав это, люди и ее схватили и вместе увели.

12

В давние времена кавалер, бывший в Мусаси, даме, жившей в столице, так написал: "Сказать тебе - стыжусь, а не сказать- мне неприятно"12, и на конверте сделав лишь пометку "стремена Мусаси"13,- так ей и послал, и вслед за этим вестей не подавал, отчего дама из столицы:

"Тебе я доверялась

так, как тем

стременам Мусаси .

Не подаешь вестей ты - горько,

весть пришлешь - ужасно!"

Видя это, кавалер не знал, что делать от волненья.

"Скажу тебе - не хорошо,

не скажу - укоры...

Мусаси стремена14.

Не в таких ли случаях и смерть

уделом людей станет?"

13

В давние времена кавалер как-то попал в провинцию Митиноку. Жившей там даме показался ли он - житель столицы - редкостным что ли, только она сильно им увлеклась И вот эта дама:

"Вместо того, чтобы нам

от любви умирать,

не лучше ли парой

червячков шелковичных

стать, хоть на миг?"15

Даже стихи ее, и те отдавали деревней16.

Но все же жалко стало что ли ему ее,- пошел он к ней и лег на ложе. Еще глубокой ночью он ушел, а дама:

"Как настанет рассвет,

вот, брошу тебя я лисе,

гадкий петух!

Слишком рано запел ты

и дружка угнал моего".

Так сказала она, кавалер же, собираясь уехать в столицу