Шрифт:
Встаю на колени и, беззвучно рыдая, ползу в другой угол.
Призраки следуют за мной.
– Нееет… Уходитеее…
Скрипит дверь и новые шаги звучат по полу.
Килиан.
«Нет…только не он. Пожалуйста…»
Что же это проклятое место делает?!
– Нет… Нет! Уходи! УОДИ! – Вскакиваю на ноги и прямо сквозь отца бросаюсь к противоположной разрушенной стене. Переваливаюсь через неё, ударяюсь лопатками о землю, но тут же вскакиваю на ноги и бегу, куда глаза глядят! Виляя из стороны в сторону, едва не падая, но бегу пока этот проклятый дом вновь не вырос у меня на пути! Пока Килиан не протянул ко мне свою липкую руку…
Моя могила. Мой склеп. Мои призраки.
Оборачиваюсь. Килиан настигает меня… Ещё чуть-чуть, еще немного и догонит…
– УБИЙСЯ! – кричу с надрывом. Ноги заплетаются,колени ударяют по земле, и следом на спину наваливается что-то тяжёлое. Хватает меня за плечи, рывком переворачивает на спину и огромной тенью нависает сверху.
– Эмори…
– Нет-нет-нет! Уходи… Уходииии… ставь меня!!! – бьюсь в истерике, дёргаюсь, пытаюсь вырваться, сбросить с себя его руки.
– Эмори…
– УБИРАЙСЯ! ПОШЁЛ ВОН!
– ЭМОРИ!
И я замолкаю, замираю.
Лицо Килиана склоняется над моим. Такое ясное, будто настоящее. Нет зловещей улыбки на губах, а в глазах пустоты… Его глаза живые. – Эмори это я. Я не призрак! Я настоящий!
– Ки… Килиан?..
– слабым шёпотом в ответ, сквозь пелену из слёз глядя на моего бойца.
Шумно, с облегчением выдыхает, обхватает меня за плечи, притягивает к себе и заключает в объятия.
– Эмори… Всё хорошо. Я нашёл тебя. Я нашёл.
***
– Здесь нет призраков. Они ненастоящие. Ты их создала. Твоё подсознание их нарисовало. Не стоит их бояться, они просто часть этого места, не больше. Неживая энергия.
– Ладонь Килиана касается моей щеки, подушечкой пальца поглаживает влажную от слёз щеку, и с такой печалью в глаза мне смотрит, словно перед ним и не я вовсе, а совершенно другой человек.
Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть.
Я всё ещё не проронила ни звука. Я готова слушать, смотреть, но совсем не готова говорить.
Вторая ладонь Килиана опускается мне на щеку, лицо оказывается ближе, а в глазах цвета аквамарина вспыхивает надежда.
«Я так давно не смотрела в его глаза…»
– Эмори… Это я. Я здесь . Я, правда, здесь. Тебе не кажется.
– Вновь прижимает меня к своей груди, обнимает так крепко, как никогда прежде и мне наконец становится тепло.
Дрожащими пальцами цепляюсь за ткань его рубашки на спине и с такой силой сжимаю в кулаках, что становится больно. Тоскливо, горько… Слёзы вырываются на свободу, вновь опаляя щёки, но в этот раз они приносят облегчение.
– Килиан… – протяжными рыданиями вырывается изо рта. – Простиии… Прости меняяя…
Я сотни раз представляла себе эту встречу. Сотни раз представляла, что же скажу ему, когда увижу. Слов было так много, а теперь, кoгда эта встреча случилась, я не знаю, что ему сказать. Всё, что могу, это просить прощение.
– Прекрати, - пресекает мои завывания.
– Прости меняяя… Простиии…
– Хватит, Эмори! Прекрати это, прошу те…
– Я видела! – в глаза ему заглядываю и не могу унять слёзы, как не пытаюсь.
– Я видела, что сделал мой отец. Я была там, Килиан… Мой отец… он… он чудовище. Прости, Килиан!
Не знаю, сколько проходит времени, но по ощущениям довольно многo,когда моя истерика наконец затихает, всхлипывания прекращаются, слёзы высыхают в глазах, а мозги встают на место. Насчёт последнего до конца не уверена, но, во всяком случае, очень надеюсь, что хотя бы говорить теперь спокойно смогу, ведь колючий узел в груди дал слабину, а эмоциональный взрыв, который должен был произойти, уже случился.
Мы сидели на полу в сгоревшем доме, Килиан прижимал меня к себе, гладил по волосам, и в этом молчании, - в нашем молчании, – было гoраздо больше смысла, чем в любом из возможных разговоров. Нам обоим это было нужно, хотя бы немного, - не говорить, а просто быть рядом, чувствовать тепло друг друга и не испытывать при этом страха.
Такое случилось впервые. Впервые никто не подгонял нас в спину, впервые никто не дышал в затылок,толкая к обрыву. Одни в целой вселенной, где никто не отдаёт приказов и не выносит тебе приговор.
Так казалось мне одной…
– Тебе нужно отсюда уходить, Эмoри, – голос Килиана тихий, но уверенный и я не понимаю, что значат его слова. Мне надо уходить? Мне одной?
– Я не знаю как. Этoт дом… он не отпускает меня.
Килиан на несколько мгновений прикрывает глаза и, отстраняясь, шумно тяжелo вздыхает.