Под смех надсмотрщиков, потешающихся над моей неуклюжестью, вереница рабов продолжила движение. Я теперь шагал с трудом, будто бы в полубеспамятстве - перед глазами стояла мутная, красная пелена. Понемногу начал приходить в себя только когда мы миновали городские ворота и на меня обрушился равномерный гул большого города. Улица, на которой мы оказались, была узкой - дома жались к другу, наползая один на другой и закрывая небо выдающимися вперед балконами. Практически в каждом доме на первом этаже располагались какие-то лавки, выставленные лотки с товаром закрывали тротуары, выдавливая на огороженной высоким бордюром проезжую часть людской поток, который тек, не обращая внимания на повозки.

Читая исторические и фантастические книги, я всегда - подобно героям произведений, мечтал оказаться в Римской Империи. Можно сказать, повезло. Теперь дело за малым - надо лишь с особым цинизмом наказать всех врагов, жениться на прекрасной принцессе и занять трон. Можно даже императорский.

Горько усмехнувшись мыслям, я неожиданно врезался в спину варвара. Моментально втянул голову в плечи, ожидая наказания, но повезло – никто из надсмотрщиков внимания не обратил. Мы пришли – люди Павла крикливо ругались с расположившимися в узком переулке хозяевами других рабов. Вскоре все договорились, и нас довольно грубо подвели к одной из стен, где выстроили шеренгой. Один за другим рабы опускались на землю, приваливаясь к стене, блаженно отдыхая от долгого перехода.

Вскоре появился сам Павел – четверо жилистых рабов опустили на землю закрытый пестрой тканью паланкин и работорговец, кряхтя, выбрался на улицу. Он негромко дал указание, и один из надсмотрщиков двинулся с глиняной миской вдоль нашего ряда – за его приближением я наблюдал, с трудом пытаясь проглотить сухой ком в горле. Осталось мне едва-едва на дне – вода была мутноватая, со странным привкусом. Но эта была вода, и несчастные пара глотков показались мне райским наслаждением, приведя в чувство. Сознание удивительно прояснилось - даже усталость отступила.

Я принялся осматриваться вокруг, почти сразу натолкнувшись взглядом на удивительной красоты девушку. Падающие на плечи локоны ее белокурых волос на лбу были стянуты тонким золотым обручем – и блеск драгоценного камня в нем мог посоперничать с блеском ее огромных голубых глаз. У нее было совсем юное, с тонкими чертами лицо – и при этом невероятно сформировавшаяся, привлекательная фигура с аппетитными формами – белоснежная ткань туники то и дело будто прилипала к коже, очерчивая линии тела. Нижнего белья под туникой не было – задержался я взглядом на просвечивающих сквозь тончайшую ткань сосках высокой груди. И тут же смутился – ее обладательница с интересом рассматривала меня.

Я опустил глаза и тут же натолкнулся взглядом на свои пыльные, сбитые в кровь ступни. Поежившись, только сейчас понял, какое зрелище из себя представляю. Когда пытался усесться так, чтобы набедренная повязка все же прикрывала то, что должна прикрывать, со смесью стыда и злости увидел совсем рядом тонкие изящные лодыжки, которые обвивали ремешки элегантных греческих сандалий.

Раздался суетливый топот – Павел бежал к обладательнице сандалий так, что едва не потерял свои.

– Сколько?
– легким и мелодичным голосом спросила девушка.

От удивления я даже поднял глаза - вопрос был задан по-английски.

Стараясь не смотреть на юную покупательницу, задержался взглядом на двух бугаях за ее спиной – телохранителях, и невысокой согбенной служанке с корзиной, где были заметны разнообразные фрукты и парочка изящных кувшинов.

– Триста сестерциев, госпожа, - склонился между тем в поклоне Павел. Он теперь тоже говорил по-английски.

Незнакомка, как оказалось, интересовалась не мной. Она рассматривала рыжего варвара, который в веренице шел впереди меня.

– Встань, скотина! – пнул его в бедро Павел, несмотря на то, что раб уже поднимался сам.

– Триста сестерциев? – поинтересовалась девушка, пощупав мускулы невольника и – неожиданно для меня, заглянула ему в рот, бесцеремонно оттянув губу.

– Крепкий, хороший раб, - раздался за ее спиной голос - тоже на английском языке.

К нам подошел патриций лет сорока в тоге - был он высок, широкоплеч, с красивым и породистым волевым лицом. Вот только все это было несколько обрюзгшим, и носило отпечаток разгульной жизни. Девушка лишь коротко глянула на добровольного советчика и снова обратилась к работорговцу.

– Мне нужен раб для работы в поле – а этот хоть и выглядит сильным, но быстро сдохнет. За триста сестерциев я лучше куплю негра, - качнула головой юная незнакомка. – Двести, - посмотрела она на Павла.

– Госпожа не найдет здесь негров за такую цену, - поклонился Павел, - в Африке и Киренаике сейчас неспокойно, рабов оттуда везти невыгодно и опасно. А этот, - ткнул он жирным пальцем в щеку моего соседа по веревке, - больше подойдет на роль охранника дома, или гладиатора. К тому же, он может быть выносливым совсем в других делах… - Павел замялся, и они с патрицием обменялись быстрыми понимающими взглядами.