– Говори, - разрешил он безо всякого выражения.

– Что случилось с духами, которые создали это место? Что вообще произошло с этим миром?

– Мира нет. Духов нет, – с расстановкой и всё так же равнодушно проговорил хозяин дома. – Всего, что случилось, не было.

Зелёна мать! Кажется, я начинаю понимать, в чём его ненормальность. Он не чудаковатый, он действительно болен на голову.

А с другой стороны, не слишком ли странный бред для старого дикаря? У инчиров вся философия в зачаточном состоянии, они, кроме духов, вообще никаких вариантов существования мира не рассматривают, да и там очень много пробелов. И тут вдруг – такое. Уж очень сильно он опередил своих сородичей...

Несколько секунд я помолчала, прикидывая, что можно спросить у старейшины,и, главное, пытаясь определиться, надо ли мне вообще продолжать этот разговор?

От того, чтобы сразу уйти, в первую очередь остановила мысль о долгом и трудном пути, проделанном ради этой встречи. Обидно было убраться отсюда, не получив совсем ничего. В итоге я решила немного передохнуть перед обратной дорогой и заодно развлечься, познакомившись со всеми подробностями бреда мужчины. Преoдолев брезгливость, плюхнулась на шкуры, скрестила ноги и вкрадчиво, осторожно заметила:

– Но мы же с тобой сейчас разговариваем, верно?

– Да, – согласился Амир.
– Но меня нет. А ты... – он запнулся.
– Ты иная,ты можешь быть. Можешь сделать мир настоящим.

– И что мне для этого нужно сделать?

– Появиться.

Оледенеть...

– И как я могу это сделать?

Сейчас он скажет что-то в духе «сама должна знать», и разговор окончательно зайдёт в тупик.

– Сильная кровь. Она всё изменить может, - ошарашил инчир

Интереснo, ему обо мне кто-то из местных рассказал? Или он всё же не настолько безумен?

– Что за сильная кровь?
– уцепилась я.

– Настоящая, живая. Которой не должно быть, но она есть. Она – то, что сон правдой может сделать. Мир быть хочет, для того тебя духи и сделали.

– Как мне появиться? – продолжила упорствовать я.

– Где сон начался, там и мир начнётся, – всё так же монотонно ответил старейшина. – Начало начал – сердце Инкар, в сердце Инкар правда и сон – одно. Там все ответы,там всё будет, туда... – бормотание его сошло на нет, и Амир уронил голову на грудь.

Я несколько секунд сидела, растерянно разглядывая хозяина дома. Зелёна мать, вот только не говорите мне, что он умер!

Однако проверить предположение я не успела: старейшина вдруг звонко всхрапнул и причмокнул, а ладонь с трубкой почти соскользнула с колена.

– Эй, старейшина! – окликнула я его.
– Амир!

На голос инчир не отреагировал, пришлось подняться и потрясти за плечо.

– Кто здесь?! – скрипнул он, вскинувшись,и нервно заозирался.

Ну хоть трубку поудобнее перехватил, и то радость. Конечно, на свидание с Бездной этот старейшина опоздал на много лет, но всё же смерть в пожаре – не лучший способ долгожданного воссоединения.

– Это я, сильная кровь, - напомнила я о себе.

– Какая кровь?! – взвизгнул старик. – Пошла прочь! Вон! – Он зашарил по шкурам возле колена и сцапал деревянную клюку.
– Вон! Прочь отсюда, дух! – Клюка просвистела в полуметре от меня, даже отшатываться не пришлось.

«Э, да старейшина и правда слепой!» – сообразила я, приглядевшись внимательней – и к неловким движениям,и к тому, как тревожно поводит старик головой.

– Спокойно, старейшина Амир, свои. Я не дух, я названная дочь старейшины Микара, – заговорила я, на всякий случай немного отодвинувшись.

Ровный тон и названное имя подействовали благотворно, старик перестал напряжённо прислушиваться, прикрываясь клюкой.

– Чего тебе надо?
– буркнул он.

– Я хотела спросить, откуда взялись тайюн. Мне сказали, что только ты знаешь.

– Духи ушли, стали приходить как тайюн. Духи как инчиры – есть добрые, есть злые... – ответил он, но бормотание снова сошло на нет, а голова упала на грудь.

Поговорили.

– Эй, Амир! Старейшина! – я в третий раз потрясла его за плечо.

– Кто здесь?! – вскинулся он.

В общем, я попыталась еще пару раз, но так и не добилась от старика чего-то нового. Каждый раз он забывал меня и приходилось начинать сначала, с представления. Когда Амир в очередной раз уронил голову на грудь, я плюнула и решила оставить его в покое. Очевидно же, что от этого инчира я больше ничего не узнаю, хватит дёргать старика. Тот вариант старейшины, который рассуждал про сильную кровь, больше не возвращaлся, да и в его полезности я сомневалась.