— Это, если будет ключ. А то в Волотках ключ и замок были одним целым, и ничего мы с этим жерновом поделать не смогли, — я осторожно подошла к арке и заглянула внутрь. Ничего зловещего, лишь прохладная утренняя тень. — А у них здесь…

— Фонтан силы, — закончил Михей.

— Фонтан силы, — подтвердил Вит. — Поэтому, ключ будет. Никто бы не позволил магу, кем бы тот ни был, накладывать заклинания на источник. Я бы на их месте заготовил ключ-псише.

— Как у нас в Хотьках,— прошептал стрелок, и хотел что-то еще добавить. Что-то позволившее еще минуту другую поболтать у забора, а не лезть в пекло сразу. Недаром же никто из нас так и не решился войти в арку сразу…

Но нас снова ударило. Когда я говорю «нас», то имею в виду себя и Вита. Михей остался стоять, как стоял, лишь арбалет качнулся в его руках.

Вторая волна была сильной, самой сильной из всех. Меня опрокинуло навзничь, затылком я приложилась к мостовой так, что перед глазами замелькали цветные искры, рот наполнился привкусом крови. Невидимый молот ударил в грудь и не исчез, продолжая прижимать к земле так крепко, что не было сил даже сделать вдох, не было сил сопротивляться.

А Вит отреагировал на него совсем иначе. Было видно, что волна ударила его в бок. Ударила сильно, так, что вириец повалился на колени и уперся ладонями в мостовую, чтобы не разбить лицо. Я видела, как он сжал челюсти, видела, как вздулись вены у него на шее... Только чернокнижник, в отличие от меня, не сдался, не позволил прижать себя к земле. Он зарычал и вдруг рывком оторвал от мостовой руки, раскидывая их в стороны и выпрямляясь прямо навстречу воздушной волне.

Он стоял на коленях, вытянув руки в стороны и кричал… Нет, не кричал, он пил, пил волну выверта, как может пить терзаемый жаждой человек воду. Его рот открывался и закрывался, его кадык ходил ходуном под кожей…

Помню, сын кузнеца спьяну бросил в колодец куриную тушку. Ее, конечно, выловили… Дня через два. Но колодец к тому времени стал непригоден. Староста Верей поворчал и велел рыть новый, первым взявшись за лопату. Кузнецова отрока заперли в амбар на два дня. Без капли воды. Так вот, когда староста снял навесной замок, парень на подгибающихся ногах бросился к ближайшей луже, где копошились свиньи, и стал пить, пить и пить.

Чернокнижник сейчас выглядел так же. Разве что, свиней поблизости не наблюдалось.

Михей вертел головой. У одного из стражей, что стерегли арку, громко хрустнуло колено и тот, все так же улыбаясь, повалился вперед. У второго текла из уха кровь, но он стоял.

Казалось, этой волне не будет конца. Казалось, она будет давить на меня, пока не впечатает в мостовую.

Но волна закончилась. Так же неожиданно, как и началась. Воздух исчез на целый удар сердца, а потом невидимые тиски ослабли. Я перевернулась на живот и закашлялась.

— Айка… господин искусник, — Михей не знал, к кому из нас кинуться. — Вит… Да, что же это делается…

— Нормально все, — прохрипел чернокнижник, поднимаясь. — Жить буду. Вторая волна. Будет еще и третья. — Он вытер лицо рукавом.— Три волны, три жертвы, три…

— Я уже поняла, что магов переклинило на цифре три, — пробормотала я, поднимаясь и сглатывая кровь, щеку саднило. — Надо идти. Кому-то там очень не терпится вызвать дасу.

— Очень не терпится, — кивнул Вит, первым вступая под сень арки. — Так невтерпеж, что нас даже поторопили.

Мы ступили под сень арки. Если в Велиже все еще царило бесконечное утро, то здесь в тенистом саду задержалась сама ночь. Каждое пришествие демона в наш мир сопровождалось чем-то неправильным. Туманом, что пожирал землю шаг за шагом. Грозой, когда очередной удар молота Эола едва не раскалывал мир пополам. А в этот раз... В этот раз день просто отказался наступать. Солнце не взошло на небосклон, не желая освещать своими лучами то, что здесь происходило. Оно оставило это во тьме.

Полумрак сада, расчерченный угловатыми ветками и резными треугольными листьями. Редкие шорохи, далекие крики птиц и тихое журчание воды. А еще, мне послышалось… Я могла поклясться, что слышу далекую песню, словно там, в глубине сада перебирал струны лютни менестрель, вполголоса напевая о первой любви. Или о последней.

Вит прижал палец к губам и двинулся по уводившей к стриженым кустам тропинке, Михей, не выпуская арбалета, пошел следом. Я замешкалась, неосознанно повернувшись вправо и насторожив уши. Вот, снова музыка, перебор струнного инструмента, и тонкий далекий голос…

— Айка,— шепотом позвал Михей, и я с сожалением догнала мужчин, хотя так и подмывало обогнуть толстый вяз и посмотреть, кто там играет.

Я знала, что никто там играть не мог. Но играл. Говорят, любопытство сгубило кошку.

— Вы не слышите? — так же шепотом спросила я.

Михей ничего не ответил, лишь нахмурился, Вит ожег злым взглядом и отвернулся.

Нет, так нет.

Тропинки в саду Веллистата были вымощены белым речным камнем. Гладкая поверхность тихо шуршала под подошвами сапог, но даже этот звук вдруг показался мне раздражающим. Мешающим слушать далекую, на грани слышимости, песню.