Феррун обошел всю площадь, обработав все раны. Сажи осталось на донце его небольшой плошки.

— Ну вот, теперь я совершенно беспомощен! — он ядовито взглянул на Агнесс, выпятив губы.

— Можно разводить еще меньше. В последний раз ты поливал раны почти чистой водой, но люди все равно выздоравливали. Значит, сажи надо совсем чуть-чуть.

— Ладно. — Феррун убрал плошку с остатками сажи в своей мешок и устало провел белой рукой по запачканному кровью и сажей лбу. — Я пошел спать. Я не спал уже двое суток. И, похоже, скоро новое сражение. Кстати, скажи этой дурехе, чтоб она на моем пути больше не попадалась. Не то ей несдобровать. — И он широкими шагами ушел в сторону дворца.

Агнесс и сама валилась с ног. Попросив настоятеля мужского монастыря Мерриграда позаботиться о раненых, она ушла в свою палатку и уснула мертвецким сном, свернувшись калачиком на жестком одеяле.

Проснулась она от сильных толчков в плечо.

— Вставай, Агнесс, вставай! — обеспокоенная сестра Инез вновь болезненно толкнула ее в плечо. — Битва в разгаре! Везут раненых!

Она села, пытаясь сообразить, где она и что с ней. На мгновенье ей показалось, что она в замке графа Контрарио, и это он склонился над ней. Но нет, это сестра Инез. Она молча встала, поправила рясу и вышла из палатки.

Солнце стояло в зените. Площадь снова быстро наполнялась ранеными. Агнесс растерянно посмотрела по сторонам.

— Где Феррун? Он так нам нужен!

Один из раненых слабым голосом уточнил:

— Это мальчишка в черном плаще и капюшоном на голове? У него лица не видно?

— Да, да, это он!

— Он бьется в первых рядах. Его столько раз должны были убить, что не понятно, почему он до сих пор жив.

Агнесс переглянулась с сестрой Инез.

— Я была не права. Феррун хороший воин и прекрасный целитель, — неохотно признала монахиня. — Я и подумать не могла, что какой-то сажей можно вылечить смертельные раны. Но все, кого лечил сегодня этот нахальный мальчишка, живы. Откуда эта сажа?

Понизив голос, Агнесс прошептала:

— Из замка графа Контрарио.

Сестра Инез поморщилась.

— Говорят, в замке Контрарио пирует сам дьявол.

Агнесс усмехнулась. Что ж, это определение вполне подходит к графу.

— Не берусь судить. — То, что она прожила там десять лет, будучи все это время наложницей графа, сестре Инез знать вовсе не обязательно.

Показалась новая повозка с ранеными. На сей раз в ней лежал только один человек. Настоятель монастыря Мерриграда, ахнув, кинулся к ней. Среди женщин раздался и затих изумленный стон.

— Барон! Барон! — пронеслось по площади.

Агнесс поспешила к повозке. Настоятель стоял молча, беспомощно склонив голову. Агнесс посмотрела на властителя Мерриграда. В его горле торчала оперенная черными перьями стрела. Он был мертв.

Возчик с красными от слез глазами сказал:

— Очень много воинов гибнет от этих отравленных стрел. Но что делать? Это война.

Кем-то предупрежденная к повозке спешила баронесса в темно-фиолетовом бархатном платье. Подойдя к мужу, она на мгновенье замерла, потом бережно сняла с него шлем, положила ему руку на лоб и поцеловала в открытые глаза. Потом пальцами с силой надавила на веки, заставляя их опуститься. Глаза барона закрылись, и она с натугой приказала:

— Отнесите барона в фамильный склеп при монастыре. Позже мы похороним его в соответствии с его положением. А сейчас все занимайтесь своими делами. Скорбеть будем потом.

Она ушла, и Агнесс с невольным уважением посмотрела вслед этой мужественной женщине. Сокрушенно покачивая головой, возчик в сопровождении настоятеля повез тело к монастырю.

Агнесс с тоской прижала руки к груди. Вот и еще один доблестный воин погиб. Как там нескио? Его не привезли ни мертвым, ни раненым, значит, он жив. Жив и Феррун, хотя, по словам раненого воина, его давно должны были убить. Но он ловкий и изворотливый. Может быть, ему повезет?

На стенах запели трубы. Снизу им ответили рога.

— Победа! Победа! — зашумели все вокруг.

Агнес побежала к южным воротам, через которые должны были вернуться победители. Сестре Инэз она сказала, что должна привести Ферруна к раненым, но бежала с одной только целью — увидеть нескио.

В город стройными, но уменьшившимися рядами возвращались воины. Многие из них были ранены, но держались в седле. Одни были серьезны, даже мрачны, терзаемые болью от ран и переживая потери. Другие улыбались, радуясь, что живы и что победили. Военачальники скакали во главе своих поредевших отрядов, сумрачные и усталые. Все понимали, что это только начало. И каким-то будет конец?

Нескио ехал одним из последних рядом со своим сенешалем. От его войска не осталось и половины. Шлем он снял, и его каштановые волосы развевались на ветру. Он устало покачивался в седле, печально склонив голову. У Агнесс сочувственно заныло сердце. Сколько горя, сколько потерь! Опять нескио принял на себя самый тяжелый удар и понес самые большие потери.

Но где же Феррун? Сколько ни смотрела Агнесс по сторонам, увидеть его не смогла. Но вряд ли он погиб, об этом наверняка бы говорили.