Она обернулась ко мне; и от ее улыбки стало тепло. Меня тянуло к ней непередаваемо, словно я впервые узнал что-то родное и давно потерянное, будто в ней заключалось все, что было ценного в этом мире. Исчезни она сейчас вдруг, – я бы, наверное, просто разрыдался.

– Странно до невозможности. Я и мечтать не могла о таком… что вот так случится, чтобы ехать… с вами, – она вопросительно взглянула на меня.

– Давай будем на ты, – ласково-снисходительно произнес Костя Новаковский.

– Согласна, – она нервно рассмеялась, – с ума сойти. Ты – у меня! – спрашиваешь разрешения.

– Какая разница, кто у кого… Да уж… Тем более, такое случилось, по моей вине… вернее, с моей стороны… – запутался я (или Костя?) – Я должен был бы представиться первым, да. Но, думаю, это лишнее? Как тебя зовут?

– Анжела… А все-таки представьтесь, -вься, – рассмеялась она. – Просто Костя?

– Просто Костя, – улыбнулся я. – Тебя, наверное, Анжеликой называют?

– Нет, – она забавно сморщила нос, – не люблю.

– Имя или сериал?

– И то, и другое. Не знаю даже, почему. Лучше уж Ангела, или Энжи, – когда хочется повыпендриваться.

– Все, приехали…

– Вижу… – сказала Энжи, – мы здесь часто бываем.

– Кто – мы?

– Группа наша. Я на медфаке учусь… А можно мне, – она чуть смутилась, – сигарету?

– Да, конечно, – сказал я, поспешно доставая пачку, и ругая себя, что не предложил сам, и открыл дверцу машины. Затем я вышел в ночную прохладу, подошел к двери приемного отделения, и нажал кнопку звонка.

Молодой плечистый охранник открыл мне дверь, недоумевающе поглядел на меня, и, слава богу, сразу узнал, заулыбался:

– Здрастье! Какими судьбами к нам?

– Здравствуйте! Пациентку вам привез, можно? Девушка моя ногу повредила сильно. – о том, что Костя женат, знало только близкое окружение. Ни к чему это для певца – личную жизнь тиражировать, считал он. – Идти не может.

– Вообще-то мы только со «скорой» принимаем пациентов, – замялся парень, – но вас, наверное, примут…

– Она еще и на медфаке учится, – добавил я.

– Тогда тем паче должны, – крикнул он, уже повернувшись и убегая. – Надежда Ивановна! – услышал я его громкий голос. – Пациентка есть, травматолога нужно…

Минут пять он, наверное, что-то кому-то объяснял; затем появился вновь и предложил свою помощь в транспортировке пациентки.

– Нет, спасибо, я сам, – сказал я, и подошел к дверям машины. Энжи повернулась ко мне, я снова взял ее на руки, обалдевая от близости ее тела.

– Костя, неудобно ведь. Теперь вся Республиканская больница будет обсуждать…

– Зато тебе меньше придется объяснять пропуски занятий, – весело сказал я, усаживая ее на клеенчатую кушетку.

– Где врач? – спросил я, оглядевшись.

– Сейчас подойдет, – недовольно ответила худенькая пожилая женщина в белом халате и шапочке, сидящая за письменным столом и заполняющая какую-то бумагу, видимо дежурная медсестра или врач Надежда Ивановна.

Ее моя персона явно не впечатлила; зато я видел, что в кабинет с любопытством заглядывала еще пара молодых парней в серо-пятнистом камуфляже; а на пороге топтались еще две совсем молоденькие девочки в белых халатах и колпаках, с фонендоскопами на тонких шеях. У одной фонендоскоп был сиреневый, у другой, – оранжевый. Низенькие, чем-то похожие друг на друга, – девчонки улыбались и перешептывались, поглядывая на меня. Автографа никто не просил, – видимо, мода на них прошла. Меня просто разглядывали.

…

– Отделалась легким испугом, – добродушно заключил молодой, лет тридцати; большой по-вертикали и по-горизонтали; похожий на гору, – травматолог. Верхушка горы была голая и круглая, по краям поросшая рыжеватой растительностью. – Ни перелома, ни значительного надрыва связок нет; гематома, конечно, знатная… Покой и холод, троксевазин, гепарин, обезболивающие, сама знаешь… Сколько-то времени еще похромаешь, конечно, но жить будешь. И ходить. Обувь пока, понятно, просторную, без каблуков… Как же так умудрилась подставиться-то?

– Толкучка была… на концерте, – опуская глаза, тихо сказала Энжи.

– Зато с Новаковским подружилась, – подмигнул врач. – Поправляйся. Рад был познакомиться… с обоими, – улыбнулся он.

…

– Куда теперь? – смущенно посмотрела на меня Энжи, когда мы вновь сели в машину. – Общежитие уже закрыто. Я договаривалась до 12 часов…

– Как Золушка, – улыбнулся я. – Что ж… раз карета стала тыквой, – будем искать варианты. Едем… в «Столицу», – сказал Костя шоферу.

Анжела тихо ахнула – «Столица» была главной, элитной гостиницей города. Она никогда там не бывала, да еще в таком сопровождении! А интересно… Костя оставит ее там ночевать и вернется домой, или же… останется с ней? Спросить напрямую было неловко.