– Плохо.

Я вернулась к Реорану, высыпала у постамента лепестки, опять пошла к алтарю – за вином. Алекс делал вид, что поправляет корзины. Кувшинчик с вином он передал мне вместе с клочком бумаги.

– Прочитаешь, когда останешься одна.

– Благодарю вас, – повторила я.

– Послезавтра день даров, мейни. Если не желаете стоять в толпе простого люда, можете прийти вечером, после заката. Вас пустят в храм.

Намек более чем прозрачен. Даже если мейни и не собиралась приносить никакие дары, ей лучше прийти, не так ли? Да и не ждут от нее никаких подарков, более чем уверена.

Вот только что же делать мне? Первая мысль – рассказать все Максу, пусть он разбирается и с красавчиком Алексом (кстати, не просто же так он оказался в главном храме в столь странном облачении), и с прочими заговорщиками. Пусть Алекс вряд ли посвящен в детали, но кого-то вышестоящего точно знает. Плохо то, что и мне самой муж пока что не имеет оснований доверять. И здесь у нас есть варианты. Первый: он мне попросту не поверит. Даже если я покажу ему записку, что бы там в ней Алекс ни накарябал. Сомневаюсь, что раскрыл план заговора. Скорее уж, все выглядит так, будто у нас любовная связь. И отсюда вытекает второй вариант: Макс поверит, но решит, что я наставляла ему рога с Алексом. Перспектива тоже, честно говоря, не из самых радостных. Меня бы больше всего устроил вариант третий, наименее вероятный: Макс поверит мне и не станет фантазировать на тему моих с Алексом отношений. Увы, но в подобное развитие событий отчего-то верилось слабо.

Я плеснула немного вина к подножию статуи, вернула сосуд на место. Алекс уже отошел к богиням, подальше от меня. Должно быть, испугался, что несдержанная Анита пристанет к нему с расспросами. От Магдален он старался держаться на расстоянии и не поворачивался к ней лицом. Вот кузина закончила молиться, пошла к фонтанчику, ещё раз умылась. Давешний служка вновь подскочил к ней с холстиной. Интересно, он тоже заговорщик или же не подозревает о том, что происходит в храме? Сейчас я готова была подозревать кого угодно.

Напоследок еще раз поклонилась Реорану, умылась, вытерлась свежей холстиной.

– Да благословят вас боги, мейни.

– Благодарю, – чувствуя себя попугаем, в который раз ответила я.

Хотя храм язык не повернулся бы назвать плохо освещенным, но солнечный свет на мгновение ослепил меня. Теплый ветерок принес запах яблок и меда с расположенной неподалеку торговой площади, и я с наслаждением вдохнула полной грудью. После тяжелых, даже удушливых, благовоний он показался мне необыкновенно приятным.

– Спасибо тебе, Ани! – Магдален взяла меня за руку. – Тебе ведь тоже стало легче после молитвы, правда?

Выглядела она – я поискала нужное слово – умиротворенной. Кузину действительно поддерживала вера в Милосердную Вейну.

– Поедем в парк?

– Если ты хочешь, Ани.

Хочу ли я? Пожалуй, да. Возвращаться пока что домой желания не возникло. Сначала нужно как следует обдумать неожиданную встречу с экс-возлюбленным. Потому что если Макс уже вернулся, то скрыть от него мое взбудораженное состояние вряд ли удастся. Не следует забывать, где служит мой супруг.

– Да, неплохо бы прогуляться.

Магдален мечтательно улыбнулась.

– Помнишь, как мы приезжали на каникулы? Сбегали к реке, к нашему дереву. Мейни Лизбет выговаривала нам, а мейн Варн даже грозился выдрать. Я пугалась и упрашивала тебя не нарушать запреты, а ты только смеялась. Ты всегда была такой смелой, Ани!

Память услужливо подсунула мне образ рыжей девчушки с россыпью веснушек (хм, а вот у взрослой Магдален чистая белая кожа), туго заплетенными косами и настороженным выражением лица. В паре Анита – Магдален вторая всегда была ведомой.

Бедная родственница, живущая в доме мейна Варна ан дел Солто из милости. Вечно шпыняемая хозяином и его сыном. Мейни Лизбет почти не замечала племянницу. И только Анита испытывала к ней несколько снисходительную жалость. Глупая, наивная Анита, считавшая себя красавицей, а кузину – дурнушкой. И все-таки она хотя бы испытывала к Магдален симпатию, хоть и сдобренную изрядной долей превосходства.

Кузина платила Аните самой преданной и искренней любовью. Принимала участие во всех проказах и шалостях, хотя и боялась. В голове всплыли давние воспоминания.

…Вот две девочки с косичками и в коротеньких платьицах карабкаются на старую яблоню. Наставницы строго-настрого запрещали воспитанницам срывать в саду яблоки: плоды убирал садовник, и каждой девочке давали по печеному яблоку в качестве десерта на праздники. В пансионе учениц не баловали, ослушниц строго наказывали. Но Анита подбила робкую кузину ночью выбраться из окна спальни и украсть хотя бы десяток-другой сочных ранних плодов. Добычу сначала бросали на землю, а потом планировали собрать и унести в подоле. Девочки уже спускались по ветвям, когда снизу раздался грубый окрик: