– Опоздаешь, – с трудом выдохнула я, восстановив дыхание.

– Не думаю, – хрипло ответил он.

– Спорим?

Макс хмыкнул, скользнул ладонью выше по бедру.

– Хорошо.

Одеяло полетело в сторону, моя рубашка отправилась следом за ним. Мой супруг, не отличаясь особой стеснительностью, предпочитал спать обнаженным, и сейчас мне впервые представился случай разглядеть его. Короткий шрам на предплечье, ещё один – чуть ниже левой ключицы. Я нежно провела по белым отметинам указательным пальцем.

– Старые раны?

– Напоминание о юности, – туманно ответил Макс.

«Бандитская пуля», – непрошенным всплыло в голове, и я не сдержалась, хихикнула.

– Веселишься?

– Нервничаю, – нашла я оправдание. – Немного. Можно мне тебя потрогать?

– Мне кажется, – абсолютно серьезным тоном заметил муж, – что именно этим ты и занимаешься.

И тут же с шумом втянул в себя воздух, когда я скользнула ладонью по груди, по напрягшимся разом мышцам живота, по жесткой дорожке волос, ниже, еще ниже…

– Можно? Здесь?

– Да-а. Сожми… сожми чуть сильнее…

Я послушалась, закусила губу, принялась его ласкать. Очень хотелось повторить путь пальцев губами и языком, но я побоялась. Пока не время. Может быть, в следующий раз.

– Ани-и-и… хватит…

– Тебе не нравится? – лукаво спросила я.

Собственное возбуждение выдавали тяжелое дыхание и охрипший голос, но Макс уже подошел близко к грани. Он схватил меня за запястье, отвел руку.

– Нравится. Даже слишком.

– Тогда, – я скользнула по его телу, приподнялась и опустилась, принимая его в себя, – тогда продолжим…

– Ани, – выдохнул он и схватил меня за бока, помогая двигаться, – Ани, да-а-а…

Разумеется, спор я выиграла. И с довольной сытой улыбкой наблюдала, как Макс спешно приводит себя в порядок, чтобы отправиться во дворец.

– До вечера, – шепнул он и прикоснулся к моим губам быстрым нежным поцелуем.

– До вечера, – ответила я.

И только когда он ушел, радостное настроение покинуло меня. Потому что я вспомнила о спрятанной в ящике комода записке от Алекса. Записке, о которой я так и не отважилась рассказать мужу.

* * *

Я поняла, что ее нужно уничтожить, как только прочитала. Алекс (или кто-то другой, гораздо хитрее его) использовал такие слова и выражения, что сомнений не оставалось: Анита ждет не дождется, когда же сможет воссоединиться с возлюбленным. Использовалось все: и заверения вскоре избавить несчастную от «этого чудовища», и клятвы в вечной любви, и напоминания о «наших страстных ласках». Порывшись в памяти, я выудила воспоминания лишь о нескольких поцелуях, но как доказать Максу, что Алекс, мягко говоря, преувеличил? Нет, от мерзкой писульки следовало избавиться как можно скорее.

Вне себя от ярости, я разорвала бумагу на две части, а потом каждую половинку – ещё на две. И остановилась. Да, можно изодрать записку в клочья и выкинуть в корзину, вот только вряд ли слуги не заметят столь своеобразного мусора. А уж сложить его заново и без всякой магии – дело максимум получаса кропотливой работы. В то, что за мной никто в доме Макса не следит, я не верила. К глупцам мой муж точно не относился, следовательно, хотя бы горничная точно должна шпионить за хозяйкой. Или дворецкий. Или… Да что толку гадать! Пока что мне в этом доме не доверяли – и абсолютно справедливо.

Если бы в моей спальне горел камин, я бросила бы улику в огонь, но увы, в столь теплую погоду нужды в отоплении не возникало. Магические светильники оказались на поверку столь же пригодны для сжигания записок, как и электролампочки моего старого мира. Мне даже пришла в голову безумная идея изорвать-таки гадкую бумаженцию на мелкие клочки и попробовать проглотить их – а что, главное, запить большим количеством сока или вина. Но тут очень некстати раздался стук в дверь, и я поспешно запихнула обрывки в комод, постаравшись засунуть их подальше. Вряд ли горничная, вошедшая через мгновение, догадалась чем именно я занималась.

– Ужин вот-вот подадут, мейни, – сообщила она. – Мейни Магдален уже спустилась в столовую.

– Мой муж ещё не приехал?

– Нет, мейни. Мирт велел накрыть на двоих, стало быть, мейна Родвига к ужину не ожидается.

И все. Больше я не оставалась в одиночестве до самой ночи, когда устроилась в гостиной поджидать Макса. Можно было попробовать подняться в спальню, но я не сомневалась, что горничная тут же примется расстилать мне постель и помогать переодеваться ко сну. А если во время процесса жевания записки – в том, что ее получится проглотить мгновенно, я сильно сомневалась – появится Макс, то неприятности мне точно обеспечены.