– Лечу, – восторженно закричала я, – лечу!

Леон осторожно вернул меня обратно, и мы спрыгнули на крышу. Мое сердце стучало, как молот. Столько адреналина я ни разу не получала. Во мне проснулась булгаковская ведьма. Я прижала Леона к стене и начала жадно покрывать лицо и шею мужчины поцелуями.

– Ты самая храбрая из всех женщин на свете, Джил, – вымолвил он, стаскивая с меня плащ.

А я продолжала шептать слова восторга, любви, желаний, не слыша ничего в адреналиновом угаре.

4 часа утра.

Меня изумляла неутомимость и изобретательность Берри в любви. Я старалась не отставать от него. Когда начало рассветать, мы переместились в спальню. Бутылка виски опустела, но особых откровений друг о друге мы так и не узнали. Я положила голову Леону на живот, он включил телевизор и не спеша пробежался пальцами по моей спине. От его ласковых прикосновений хотелось замурлыкать, но я провалилась в сон.

На третий день мы собрались с Леоном выбраться погулять. Мне нужно было забрать свою сумку из камеры хранения, а ему хотелось привести меня в «человеческий вид». Интересно, что он под этими словами подразумевал?

Перед выходом мы расположились в кабинете выпить кофе. Берри просматривал рабочие отчеты в компьютере, а я бесцельно листала пультом каналы по телевизору. Мое внимание привлекло интервью с английским актером Робертом Эвансом, чьи фильмы имели огромный успех. Один удачный проект вынес молодого человека на пик популярности, и теперь миллионы девушек по всему миру сходили от него с ума.

Мне Эванс тоже был симпатичен, хотя раньше не увлекалась мужчинами субтильного телосложения. Я увидела его случайно несколько лет назад по телевизору и, не отрываясь, просмотрела весь фильм до конца. В тот вечер я забыла про дела, перерыла все интернет-ресурсы в поисках информации об этом актере и пересмотрела сотню фотографий. Не знаю, в чем крылась тайна: в его очах аспидно-синего цвета, обладающих магнетическим действием, или же в львячей грации, с которой он перемещался в пространстве. Роберт был обладателем копны художественно взъерошенных темно-русых волос, что роднило его с семейством кошачьих. Дополняли портрет профиль воина, как на старинных монетах; брови вразлет и глаза в обрамлении пушистых длинных ресниц; прорисованные самим создателем скулы; губы, не пухлые и не тонкие, а те, что доктор прописал. Мне никогда не нравились обладатели чувственных ртов, но и мужчины с нитевидным целовальным аппаратом также были не по вкусу. Спорт не числился в приоритетах у молодого человека, и в любовных сценах он не щеголял кубиками пресса и торсом Аполлона. Но стая стрекоз порхала в животе от одного его взгляда. Вдобавок ко всем достоинствам, Роберт Эванс имел за плечами музыкальное образование, и его паукообразные, в хорошем смысле слова, подвижные пальцы всегда привлекали внимание. Он умел красиво жестикулировать, и следить за его руками было забавно.

Актер, обычно серьезный на экране, в интервью постоянно отпускал шутки. Я не выдержала и рассмеялась в голос над очередным его высказыванием. Леон оторвался от компьютера и бросил взгляд на экран.

– А, Роберт Эванс… Парень недавно прикупил особняк неподалеку от меня, – с этими словами он снова уткнулся в отчет. – Нет, ну ты посмотри на снимок, здесь же явный цирроз, а они пишут – гепатоз. Мадам довела своего пса до ручки и теперь чего-то от нас хочет.

Я уставилась на Берри, открыв рот, силясь выстроить в голове логическую цепь: Роберт, особняк, гепатоз и пес какой-то мадам.

– Подойди, посмотри, гистология совершенно четкая.

Бросив тоскливый взгляд в сторону Роберта, я подошла полюбоваться на цирроз. Леон усадил меня на колени и курсором указал на пораженные участки печени.

– Ну, вот скажи, неужели я должен проверять каждый снимок? За что людям деньги плачу?

– Типичный цирроз, – мне хотелось поскорее вернуть его к разговору о Роберте, и я раздраженно уставилась на экран компьютера. – На лицо нарушение нормальной архитектоники органа. Вот здесь и здесь избыточное развитие соединительной ткани, перестройка ее структуры с формированием ложных долек.

– Богиня! – Берри восхищенно взглянул на меня, но тут же вернулся к монитору. – А вот почитай анамнез.

Ой, влипла я с этой ветеринарией. Придется пробежать глазами по странице, которую открыл этот эскулап. А за моей спиной на экране прекрасный Роберт Эванс своими байками довел ведущую шоу и зрителей до колик. Буквы с трудом складывались в слова на мониторе, и я коротко резюмировала:

– Здесь нужно лечить сначала мадам.

– Умница моя, ты вообще когда-нибудь слышала, чтобы собаку так кормили?

Я видела один способ сменить тему и начала целовать настырного докторишку долго и крепко. Мы тут же забыли и про цирроз, и про Роберта.

В машине я вернулась к разговору.

– Роберт Эванс – твой сосед?

– А что? – Леон улыбнулся и потрепал меня по коленке. – Моя девочка влюблена в этого британца?

– Нет, просто я не поняла, как может его особняк находиться рядом с небоскребом, где ты живешь?

– Квартира на Першинг-Сквер – лишь маленькое гнездышко, голубка.

– Маленькое? Леон, ты меня пугаешь. Мне казалось, что ты простой ветеринарный врач, пусть состоятельный, но не миллионер.

– Одно другому не мешает. Ты не представляешь всех масштабов моего бизнеса. Не пойму, что пугает тебя?

– Как-то все идеально … – я пребывала в смятении, и уже пожалела, что завела эту тему.

– Считаешь наше знакомство идеальным? – удивленно изогнул бровь Берри. – Ничего себе! Ты пришла ко мне в клинику в полуобморочном состоянии. Тем же вечером чуть не отдала концы под местными ублюдками. А когда мы остались тет-а-тет, решила лихо распрощаться с девственностью, не известив меня об этом. Прости, но именно такое знакомство я считаю экстремальным. Скажу больше. Ты, пожалуй, первая девушка, с которой я знакомлюсь столь необычно.