СФЕ появляются в системе языка под воздействием целого ряда разнообразных экстра- и интралингвистических причин: социальные (демократизация общества, потребность в языковом стандарте), практика речевой коммуникации (высокая частота повторяемости отдельных единиц языка, противоречие между потребностями коммуникантов в эффективных средствах общения и ограниченными ресурсами языковой системы): «Наше повседневное общение широко использует клишированные, стереотипные речевые блоки, которые обслуживают часто повторяющиеся коммуникативные ситуации. Встречаясь с другом, подругой, мы произносим: “Привет!”, “Как дела!”, “Как жизнь молодая?”. В ответ слышим: “Привет!”, “Всё нормально!”, “Жизнь бьёт ключом!” и т. п.» (Горелов, 1998, с. 70). Это обусловлено социальными предпочтениями коммуникантов, которые, в свою очередь, базируются на социальных стереотипах поведения: «Формируя высказывание, мы обязательно прибегаем к схемам, шаблонам, клише. А без овладения жанрово-ролевыми стереотипами общения, в которых языковые единицы достаточно прочно увязаны с типическими ситуациями, взаимодействие языковых личностей было бы затруднено» (Там же, с. 157).

Появление большого количества стандартизированных языковых единиц обусловлено насущными коммуникативными потребностями членов социума в эффективных речевых инструментах, способных гибко актуализировать (Ройзензон, 1961) коммуникативный смысл высказывания (предмета речи) при ограничении плана выражения (принцип экономии) языковой единицы (см. работы И. А. Бодуэна де Куртенэ, Р. А. Будагова, Г. Пауля, Е. Д. Полива-нова, А. А. Потебни, Н. В. Черемисиной, Л. В. Щербы и др.).

Действие принципа экономии в языке обусловлено избытком информации, которая накапливается человеком с очень высокой скоростью: «…компрессия речи обусловливается избыточностью информации, когда лишний языковой материал устраняется в силу того, что и без него мысль остается достаточно чётко и ясно выраженной» (Кочетков, 1972, с. 25).

Одной из наиболее важных причин появления СФЕ выступает принцип превалирования в разговорной речи семантического плана высказывания над формальным. Это приводит к деактуализации плана выражения синтаксической конструкции, а также к различного рода трансформациям, сопряжённым с нарушениями синтаксических норм. Это, в свою очередь, увеличивает контраст (асимметрию) между означающим и означаемым и порождает один из ключевых признаков СФЕ – свойство идиоматичности.

Фразеосинтаксическая схема (фразеосхема) представляет собой один из классов синтаксических фразеологических единиц. История изучения фразеосхем насчитывает уже более полувека, что обусловило появление самых разнообразных вариантов номинации СФЕ данного класса: фразеологизированные конструкции и предложения фразеологического типа (Н. Ю. Шведова), идиоматические предложения (А. И. Кожин), фразеологические единства на расстоянии и дистантные фразеологизмы (В. В. Виноградов, В. А. Белошапкова), жёсткие модели (С. Е. Крючков, Л. Ю. Максимов), сложные синтаксические шаблоны (Л. П. Якубинский), синтаксически связанные конструкции-фразеосхемы (Д. Н. Шмелёв) и т. д. При этом основным термином стала следующая номинация: фразеосинтаксическая схема (фразеосхема). Данный термин предложил Д. Н. Шмелёв в 1976 г. Именно ему, а также Н. Ю. Шведовой принадлежит заслуга разработки основ теории фразеосхем.

«Фразеосинтаксическая схема – это коммуникативная предикативная единица синтаксиса, представляющая собой определяемую и воспроизводимую несвободную синтаксическую схему, характеризующаяся наличием диктумной и модусной пропозиций (значений), выражающая суждение или побуждение, обладающая грамматической и лексической частичной нечленимостью, ограниченной проницаемостью и распространяемостью и выполняющая в речи экспрессивную функцию. Структурная модель фразеосхемы предполагает наличие двух обязательных компонентов: первый из них является неизменяемым (опорным) как в лексическом, так и в грамматическом аспектах, второй – изменяемым, т. е. лексически свободно варьируемым, а грамматически устойчивым» (Меликян, 2013а, с. 85–86).

Фразеосхема – особый структурный тип предложения, это «структурный тип, допускающий (в некоторых пределах) наполнение структуры строго ограниченным, но до известной степени подвижным лексическим материалом и определённое варьирование грамматических форм его компонентов и создающий, таким образом, своеобразную фразеосхему» (Ройзензон, 1959, с. 5).

По мнению Д. Н. Шмелёва, фразеосхемы «обладают фиксированной и неизменной схемой построения, включая сюда обязательный порядок слов и наличие строго определённых, сильно ограниченных в варьировании грамматических форм, а иногда и определённых служебных слов… Индивидуальность фразеологических конструкций проявляется в сфере синтаксиса, т. е. в пределах заданной схемы допускается в той или иной мере свободное лексическое наполнение» (Шмелёв, 1977, с. 327). Использование Д. Н. Шмелёвым термина «схема» при описании характера синтаксической организации построений подобного типа обусловило появление термина «фразеосхема». При этом автор и последующие исследователи фразеосхем не разграничивают понятие «схема» и «модель». Фразеосинтаксическая схема – это специфическая модель предложения. Её специфичность обусловлена нечленимым, фразеологизированным характером модели предложения. Именно для разграничения модели нефразеологизированного (членимого, свободного) предложения и фразеологизированной схемы (фразеомодели) Д. Н. Шмелёвым был применён термин «схема» (фразеосхема): фразеосхемы «строятся по определённой фразеологической схеме» (Шмелёв, 1976, с. 134). Например: «То ли дело + N!»: – Сейчас уже за полночь, нам ждать ещё два часа. Что будем делать? – Сейчас бы чаю. – Да ну чай! То ли дело кофе с ликёром (В. Шитов. Собор без крестов – 2); «Ну и + N!»: – Ну и была ж свинья – прямо лев! (К. Паустовский. Последний чёрт); «Ну не + N!?»: – Ты их бьёшь, а они лезут, как вредная черепашка на хлеб… Ну не гады? (М. Шолохов. Они сражались за Родину). «…Свойство нечленимости единицы обусловливает её стандартизованность и регулярность. В силу того что нечленимые формулы воспроизводятся, а не производятся, фактор спонтанности не оказывает на них деформирующего воздействия. В противоположность активному, творческому отношению говорящего к речи в данном случае можно говорить о значительном автоматизме и конвенциализации, что способствует экономии усилий как при производстве высказывания, так и при его декодировании слушающим» (Андреева, 2004, с. 34).

Наличие двух обязательных компонентов – неизменяемого и изменяемого – в составе фразеосхемы обусловливает её неоднокомпонентность. Обязательный неизменяемый (опорный) компонент является «застывшей формой, оторвавшейся от парадигмы соответствующего слова и, в той или иной степени, утратившей свои лексические и категориальные значения» (Шведова, 1958, с. 94). Однако степень деактуализации лексемы (простой опорный компонент) или сочетания лексем (составной опорный компонент), выступающих в роли опорного компонента, может быть частичной. В таких случаях их значения «оказываются сдвинутыми» (Шмелёв, 1976, с. 134). Это приводит к появлению грамматически неразложимого единства: «во многих случаях частица и соединяющиеся с ней формы знаменательных слов образуют особую структуру – синтаксически неразложимое единство» (Шведова, 1960, с. 101). Это, в свою очередь, приводит к нерелевантности синтаксического анализа фразеосхем: «Строение этих конструкций… не поддаётся традиционному анализу “по членам предложения”» (Шмелёв, 1965, с. 12).

Обязательный изменяемый компонент представляет собой лексему или сочетание лексем, лексико-грамматический (частеречный) статус которых актуален. Они обладают полной, частичной или нулевой частеречной и морфологической парадигмами, а в лексическом плане, как правило, свободно варьируемы. Такие характеристики обязательного изменяемого компонента фразеосхемы обусловливают наличие у подобных синтаксических построений предикативности: предложенческие структуры нечленимого типа «предикативны, поскольку в них выражается соотнесённость “высказанного содержания к реальной действительности” (Виноградов, 1954, с. 12)» (Андреева, 2004, с. 34).