В. Л. Архангельский определял специфику значения фразеосхем как собственно синтаксическую: «…фразеологизированные конструкции также обладают воспроизводимостью, но не имеют фразеологического значения: их значение – синтаксическое; это фразеосхемы, являющиеся лексико-синтаксическими моделями» (Архангельский, 1964, с. 202).

Однако большинство учёных (например: А. В. Кунин, Г. С. Пашкова, С. И. Пирунова, Д. Н. Шмелёв и др.) указывали на наличие у фразеосхем собственной фразеологической семантики (Кунин, 1970, с. 72). Они признают, что значение фразеосхем многослойно и характеризуется специфическим асимметричным соотношением «означающее – означаемое». По мнению С. И. Пируновой, значение фразеосхемы характеризуется смешением нескольких смысловых линий – основной, эксплицитной семантической линии и дополнительной, имплицитной. Это и позволяет говорящему более точно передавать различные оттенки коммуникативного смысла (Пирунова, 1996, с. 110, 143).

В. Ю. Меликян (2011б) систематизировал представления о семантической структуре фразеосхем и предложил различать в их общесемантической структуре фразеосинтаксический и пропозитивный компоненты значения.

Существование фразеосинтаксического значения детерминировано его идиоматичностью, а также устойчивостью и целостностью. Фразеосинтаксическое значение фразеосхемы обусловлено спецификой синтаксической конструкции, не зависит от её конкретно-лексического наполнения и принадлежит всей синтаксической схеме предложения. Данный вид значения продуцируется благодаря полной или частичной деактуализации значения опорного компонента, «стабилизации» обязательного изменяемого компонента, ограничению варьирования порядка следования структурных компонентов, а также деактуализации синтаксических отношений между ними. «Опорный компонент приобретает характер элемента лексико-грамматического, т. е. подвергается грамматикализации, а само значение становится фразеосинтаксическим» (Меликян, 2011б, с. 215). Такое значение является инвариантным: «…включая в себя и разные формы имён, и формы глаголов, эти построения имеют одно и то же синтаксическое значение» (Шмелёв, 1965, с. 12). По мнению исследователей плана содержания фразеосхем, их обобщённое категориальное значение может быть следующих типов: «утверждения», «отрицания», «оценки», «побуждения» и «интенсивности».

Кроме фразеосинтаксического, дополнительного значения, в семантической структуре фразеосхемы имеется основное, про-позитивное значение. По мнению современных исследователей, пропозиция представляет собой способ концептуализации (моделирования) коммуникантом окружающей действительности в предложении в результате интерпретации недискретного опыта человека, выделения в нём дискретных элементов, подведения их под определённые понятийные категории (см.: (Арутюнова, 1976, с. 21–39; Кобозева, 2000, с. 248)).

Пропозитивное значение может быть двух типов: диктумное и модусное. Диктум содержит основное сообщение, модус репрезентирует отношение адресанта к содержанию диктума. По определению М. И. Черемисиной и Т. А. Колосовой, модус (Ляпон, 1990; Тураева, 1994) представляет собой вербализованную субъективную интерпретацию диктумного события, которая может даваться в аспекте модальности (т. е. возможности, вероятности события и степени достоверности сообщения о нём) или в аспекте характера психической обработки представления (информации) о диктумном событии (Черемисина, Колосова, 1987, с. 35). «В формах модуса получает выражение оценка диктумного события под разными углами зрения: модальным, эмоциональным, истинностным, этическим, интеллектуальным, а также под углом зрения способа интеллектуального оперирования информацией о данном событии» (Там же, с. 24).

Таким образом, специфика значения фразеосхемы заключается в его многослойности и устойчивости.

Исследование фразеосхем различных групп и структурно-семантических типов показало, что они характеризуются различным уровнем фразеологизации. В лингвистической науке существует несколько вариантов классификации фразеосхем по данному критерию. Одной из первых явилась классификация Н. Ю. Шведовой. В качестве критерия она предложила рассматривать характер (степень переосмысления) обязательного неизменяемого компонента и способа его сочетания с остальной частью предложения. Такой подход позволил ей выделить три вида фразеосхем.

«Это, во-первых, образования, в которых сочетание компонентов не определяется действующими в языке синтаксическими нормами и является с точки зрения этих норм немотивированным» (Шведова, 1960, с. 269), например, «То ли дело + <не> + N1!»: [Феклуша:] То ли дело христиане православные: и в церкву ходят, и пироги по праздникам пекут (А. Островский. Гроза).

«Во-вторых, есть построения, формы которых легко могут быть объяснены существовавшими, но изменившимися или устаревшими нормами. Формальные связи незаменяемого компонента с соответствующей категорией слов не утрачены» (Там же, с. 269–270), например, «Чем не + N1 [Adj1, Adv](?)!»: На этом месте архивариус ударил сынка по плечу и воскликнул: а чем мы не женихи? (И. Горбунов. Из деревни).

«В третью группу объединяются предложения и сказуемые, строящиеся по живым синтаксическим моделям, но включающие в свой состав в качестве незаменяемого компонента слово, которое, претерпевая отход от своего прямого лексического значения, в то же время не утрачивает категориальных связей с соответствующим грамматическим классом» (Там же, с. 270), например, «Какой(-ая, -ое, -ие)1–6 + N1–6 [V finit, Adj1–6, Adv](?)!»: [Агафья Тихоновна:] А ведь, право, они очень… скромные. [Кочкарёв:] Какое скромные! Драчуны, самый буйный народ (Н. Гоголь. Женитьба).

Л. А. Пиотровская, используя классическую терминологию для номинации различных разрядов ФЕ, предлагает выделять следующие группы фразеосхем, построенных по модели простого предложения: синтаксические фразеологические сращения (немотивированные и непроизводные, например: Вот вам и праздник!); синтаксические фразеологические единства (мотивированные, например: Очень ты нам нужен!); синтаксические фразеологические сочетания (опорный компонент обладает синтаксически связанным значением; синтаксическая конструкция грамматически немотивирована, однако мотивирована семантически, например: Что за выкрутасы!) (Пиотровская, 1998, с. 111–118).