– А теперь я хочу знать всё. 

Эйгон повернулся к Лансу, и у того пошли по спине мурашки. Как будто не человек смотрел на него, а зверь: столько волчьего огня было во взгляде хозяина замка, хищного оскала на лице и холода в голосе, от которого стыла кровь в жилах и страшно было пошевелить даже пальцем – того и глядишь, оттяпает.

– Ну? – грубо потребовал Эйгон, сверля взглядом застывшего в нерешительности Ланселя. 

От испуга тот попятился назад, наткнулся на кресло и упал в него. 

– Я всего лишь исполняю поручение его высочества принца Мартана, – забормотал юноша, вскакивая на ноги и одёргивая кафтан. – Он велел разыскать и привести к нему леди де Врисс. 

– Велел разыскать, – с издёвкой повторил Эйгон. – Целый лунный месяц искал и не мог найти при том, что ты знал, куда она отправилась. Ты ведь слышал наш разговор прежде, чем она огрела тебя тростью. 

– Тростью? Скорее смахивало на трухлявую палку. Да и хозяин был ей под стать, не правда ли? 

Ланс вызывающе вскинул голову, в полной мере не понимая смысла того, что сказал, но чувствуя, что где-то попал в яблочко. 

Эйгон криво усмехнулся и спросил в лоб: 

– Почему Мартан не явился сам? 

– Его высочество очень занят.

– Так занят, что присылает ко мне никчемного слугу? Арлина никуда не пойдёт. Завтра она должна стать моей женой, и, как её супруг, я никуда её не отпускаю. 

– Но сегодня леди де Врисс ещё свободна, и вы не вправе решать за неё, что ей делать, куда идти и с кем. 

Эйгон злобно прищурился; во взгляде проступил странный лунный блеск с тем же хищным оттенком, от которого волосы на голове начинали нездорово шевелиться. 

– Зачем она ему? 

Лансель вжался руками в обивку кресла и отвёл взгляд. 

– Я задал вопрос, – в голосе проступил звериный рык. 

– Его высочество проигрались, милорд. Ему нужны деньги, чтобы вернуть долг. Казна пустая, король и старший брат Патрик урезали содержание, а фамильные драгоценности, какие можно, давно заложены. Единственная надежда – деньги де Врисса, которые тот отдаст в обмен на дочь, – на одном дыхании выпалил Ланс и от страха зажмурился. 

Эйгон присвистнул. 

– У неё на пальце поддельный бриллиант. Долг настолько большой?

Ланс кивнул. 

– Камень проиграли как раз накануне помолвки. Фальшивка ювелиру удалась. 

– А как удалось купить его молчание? 

– Он с рождения нем как рыба, грамоте не обучен, но с камнями чудеса творит. На базаре Тир-Арбенина стекляшки втридорога толкает. 

– Где сейчас бриллиант? 

– У хозяина игорного дома «Малиновый туз», что в Картерплаатсе. Флинном кличут. 

– Слыхал про этого картежника, но лично не знаком. 

– Как ни отыгрывались, только ещё больше спустили, – развёл руками Ланс. – Позвольте Арлине пойти со мной, милорд. Его высочество получит то, что хотел, а она вернётся к вам целая и невредимая. Принцу она не нужна, уж поверьте. Чистый расчёт. 

– Позволить гнилой душонке с короной на голове посмеяться над чувствами девушки, готовой ради него чуть ли не в пекло лезть? – Эйгон начинал кипятиться. – Позволить ему растоптать её чувства в грязи и выйти сухим из воды? Она никуда не пойдёт. 

– Это уже ей решать, пойдёт или нет. Она вам кто? Пленница, сестра или…

– Жена, – оборвал Ланселя Эйгон, схватил стоявшую у кресла трость и поспешил к двери.

– Ещё нет, – отозвался Ланс, тщетно пытаясь ухватиться хоть за какую-нибудь возможность склонить чашу весов в свою сторону.

– Так сейчас станет ею, – холодно возразил Эйгон. – И запомни, если вякнешь при ней хоть слово из того, что мне сейчас рассказал, я лично прогрызу тебе горло. А потом и твоему принцу. И никаких головорезов Флинна не понадобится.

Ключ и поворачивать не пришлось – он сам засуетился и сделал три оборота, стоило Эйгону бросить взгляд в его сторону. Слонявшаяся по тёмному коридору Арлина бросилась к Тайернаку, попыталась обойти его и заглянуть в кабинет, но Эйгон и шага сделать не дал. Схватил за руку, сжал сильно – не вырваться – и потащил за собой, игнорируя протесты, крики и возмущения.

– Стеречь, следить в оба, из замка не выпускать, – скомандовал он каменным горгульям, взмахнул тростью, и ослепленные сверкающим алмазом существа начали оживать, зыркать повсюду глазищами, скалиться, спрыгивать с постаментов и окружать выглянувшего из кабинета Ланса.