– Я попытался залезть к ней в голову и прочитать мысли...

– Я видел. Ценный у тебя дар, жаль только, что на магах не работает. Мысли некоторых и читать не надо – всё на лице написано, а вот в извилинах магистра Хитрикса я бы покопался. Ну и что творилось в голове у нашей новоиспеченной благородной дамы? 

– Вы же видели кольцо, милорд. Эйгон опередил нас на один шаг. 

– Жаль-жаль, – недовольно проронил Квирл, – а была такая возможность, не прилагая особых усилий, узнать, как обстоят любовные дела на самом деле. 

– Она и сейчас есть, – вымолвил Галвин, вытащил из кармана камзола белый шёлковый платок, скомкал его, а когда разжал кулак, то на ладони сидела маленькая юркая белая мышка с розовым носом и розовыми лапками. 

Присев на корточки, Галвин осторожно опустил руку на землю и легонько подул. Мышь повела носом, зачастила лапками, юркнула в крохотную дыру в стене и, ловко цепляясь за выступы, начала карабкаться вверх. 

Свеча трещала где-то совсем рядом. Потыкавшись в щели меж неровных камней, мышь нашла ту, что пошире, нырнула в неё и, активно толкаясь лапами, полезла на манящий запах воска, намереваясь впиться в него зубами, когда свечу нетерпеливо потушат, и комната растворится в ночной темноте и запахе страсти. 

Известняковая крошка посыпалась на пол и затерялась в высоком ворсе тёплого ковра. Розовый нос высунулся из щели и укрылся среди плотных тканей штор в пол. Острые уши навострились, ловя каждое слово и вздох, а лапы замерли, чтобы шаловливые когти ненароком не царапнули по ножке деревянного столика и не привлекли к удачному убежищу внимания.

– Он уехал? – Арлина была напряжена и усиленно вслушивалась, пытаясь уловить каждый звук, доносившийся с улицы. 

– Давно, – хриплым голосом ответил Эйгон. 

Сильные пальцы потянули на себя шнуровку, ослабляя платье. 

– Нет, – Арлина перехватила сползающую с плеча ткань и натянула обратно. 

– Мне показалось там, внизу, что у меня есть шанс...

– Вы обещали...

– Ты моя жена, – тихо, но настойчиво ответил Эйгон. 

– Я не напрашивалась, – пролепетала девушка и попыталась стянуть с пальца серебряное кольцо. 

– Не снимай, – глухим голосом проронил Эйгон, поправляя невзрачное украшение.

– Квирла с нами больше нет.

– Зато есть я, – грубо перебил Эйгон, – и есть моя страсть, и желание быть с тобой. Если я сорвусь, то только кольцо меня остановит. В нём часть моей силы, и она всегда будет оберегать тебя. Оберегать от всех, том числе и от меня самого.

– Я сделаю всё, что вы хотите, – прошептала Арлина. – Хотите, буду носить ваши кольца. Хотите, буду мило улыбаться всем вашим знакомым, стоит вам только ткнуть в их сторону пальцем. Буду разыгрывать перед ними влюблённую и заботливую жену, но сейчас позвольте мне уйти. 

Арлина подхватила платье и рванула к выходу.

– Стой, – Эйгон развернул девушку лицом к себе. – Мы теперь муж и жена, ты должна это понимать. Ты больше не Арлина де Врисс, а леди Тайернак. Что подумают слуги, если на утро прознают, что мы спим в разных спальнях? Завтра же об этом будут знать все Смоляные горы, а послезавтра и сам Квирл. 

– Вы обещали, – шипела Арлина, отбиваясь от Эйгона, но понимая, что силы уже на исходе. 

– Не шуми, – Эйгон прижал девушку к себе и не отпускал. – И не надо меня бояться – без твоего согласия тебя не трону. Но спать будешь в моей спальне. Я не хочу давать повода прислуге сплетничать за моей спиной и менее всего хочу увидеть здесь ещё раз Квирла. 

– Тогда вы спите на полу. Ковёр толстый. 

– А это мы решим, когда я приеду. 

Эйгон разжал руки, выпуская Арлину, и ещё с несколько ударов сердца стоял и смотрел, как та устало опустилась на кровать, даже не отодвинув в сторону тёмно-синего шёлкового покрывала. Тайернак взял оставленную в кресле у окна трость, задул свечу и быстрым шагом вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. 

Розовый нос вынырнул из-под тяжёлой шторы, вдохнул запах дыма и заторопился вверх по резной деревянной ножке. Белые зубы прорезали ночную темноту тоненькой полоской света и тут же вгрызлись в затвердевший воск.

Арлина крепко спала.

Замок на Зелёном холме местные жители обходили стороной. И не потому, что по ночам там якобы бродили привидения, гремели цепями и тоскливо завывали. И не потому, что над башнями вечно кружили чёрные вороны, громко каркали и не давали спать прислуге. А потому, что вот уже много лет хозяин тех стен был неприветливым вдовцом, без жены и нянек воспитавшим дочь, которая, вместо благодарности, в день своего совершеннолетия сбежала из дома с первым подвернувшимся на базаре Тир-Арбенина циркачом. Больше девушку не видели. Деревенские мужики считали замок местом проклятым, дочерей своих туда в служанки не пускали и сами старались лишний раз дать крюк-другой, лишь бы не нарваться на цепкий взгляд ворона и не услышать пронизывающее душу карканье.