— Я спущусь туда, — сказала я. — Посторожи здесь, хорошо? Он кивнул.

Я сделала семь шагов по лестнице в черноту, пока, наконец, моя нога не коснулась земли. Застоявшийся сырой воздух, казалось, был пропитан запахами зелий, и в висках тут же заныло, а горло перехватило спазмом. Подняв огарок как можно выше, чтобы осветить все помещение, я огляделась, уже понимая, что же сейчас увижу перед собой.

Нелегальная лаборатория. Спрятанная под самым носом лорда Кастанелло, выстроенная вне досягаемости отдела магического контроля. И, насколько я могла судить по тому, что мне довелось увидеть на занятиях в университете, прекрасно

оснащенная.

Просторное помещение с низкими сводами, освещаемое желтоватым огоньком свечи, бросавшим вокруг причудливые блики, было заполнено разнообразным оборудованием, ретортами и колбами. В некоторых из них еще бурлили и испускали густой пар неизвестные мне зелья. На полках были разложены всевозможные порошки и пучки трав, а одна из прозрачных банок оказалась почти доверху заполнена порошком циньи, обладавшим характерным насыщенно-синим оттенком.

Повсюду кучками лежали разряженные кристаллы, все как один треснувшие, лишенные энергии. Я легко опознала накопители «СИТ», используемые в осветительных приборах поместья. Неудивительно, что господину Сфорци

приходилось в последнее время слишком часто заменять кристаллы в светильниках.

Небольшой стол был завален грудой исписанных бумаг. Листы пестрели символами и закорючками, некоторые надписи сопровождались схемами сложных реакций и чертежами. Я смогла разобрать в лучшем случае половину, но и этого хватило, чтобы понять: господа законники передрались бы за право сунуть в

разработки зельевара нос.

Зато почерк автора этих записей оказался печально знакомым. Привычные черточки над «т» и завитки «у» не оставляли никаких сомнений: письма Эрлисии и мне писал тот же Бренци, что делал эти заметки и подарил книгу леди Элейне. Правда, отыскать в столе листы тонкой белой бумаги и чернила с синеватым отливом

не удалось, но вряд ли это сейчас имело значение.

В углу на небольшом возвышении из пары толстых книг стояла небольшая картина в рамке. Я поднесла свечу ближе. Молодая и невероятно красивая девушка улыбалась краешком губ с черно-белой газетной вырезки. Ее узкое острое лицо с правильными чертами и огромными светлыми глазами завораживало, притягивало. Даже на простом черно-белом отпечатке чувствовалась ее уверенность и сила. Она смотрела спокойно и открыто, с первого взгляда располагая к себе. Ладошка правой руки девушки уходила куда-то за границу рамки. Туда, где на второй половине изображения, судя по всему, должен был быть ее супруг лорд Кастанелло.

Остальные газетные листы хранились в выдвижном ящике стола — любовно вырезанные и аккуратно сложенные портреты леди Элейны Кастанелло. Их набралась целая стопка: леди инспектирует фабрику, леди перед зданием ратуши, леди на приеме, леди в пышном свадебном платье, счастливая, сияющая. Я перебирала тонкие газетные листы, и при виде этих явных свидетельств одержимости Бренци чужой женой в душе поднималась волна отвращения.

Нужно было выбираться отсюда. Я и так увидела более чем достаточно, а с остальным разберется лорд Кастанелло, когда вернется.

Если вернется.

Я постаралась не думать об этом.

Наверху раздался глухой стук. Мгновенно напрягшись, я перевела взгляд на темнеющий зев люка, но, разумеется, ничего не увидела. — Джакомо, — негромко позвала я. Тишина.

Сердце гулко ударилось о ребра, горло сдавила паника. Мой взгляд лихорадочно заметался по лаборатории в поисках чего-то, что можно было бы использовать как оружие. Не найдя ничего подходящего, я схватила с полки банку с циньей: порошок сам по себе был токсичен, и, если что, я могла хотя бы бросить пригоршню врагу в лицо.

Один, два, три. Я считала ступеньки, медленно поднимаясь наверх. Огарка едва хватало, чтобы освещать пространство впереди хотя бы на пару шагов. Пять. Раздался негромкий шорох. Мне показалось, что у самых ворот мелькнула тень.

— Джакомо?

Створка приоткрылась. Утренний свет, ворвавшийся в гараж, на мгновение ослепил меня. В белом прямоугольнике проема ворот возник силуэт высокого широкоплечего мужчины.

Пальцы сжались вокруг горлышка банки.

— Арджеро.

Мужчина не ответил. Лишь шагнул вперед, ко мне, и я невольно попятилась. Глаза постепенно привыкли к свету, и я различила знакомый костюм и короткую стрижку Бренци.

Кто же тогда утром покинул поместье в экипаже?

— Что вы здесь делаете, миледи? — спросил Руджеро ровным спокойным тоном. Но от одного только звука его голоса меня бросило в дрожь. Теперь, после всего, что я увидела, в Бренци, казалось, что-то неуловимо изменилось. Будто треснула маска, и из-под личины молчаливого водителя лорда Кастанелло проступило нечто незнакомое и пугающее.