— Как давно уехал господин Руджеро? — спросила я, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Примерно четверть часа назад, миледи.

— И перед этим он заходил на кухню? — внутренне холодея, уточнила я.

— Да, миледи. Он помог мне плитку разжечь, ее хоть вчера и прочистили, но все равно…

— Мелия, — я посмотрела ей прямо в глаза, четко выделяя каждое слово. — Немедленно уничтожьте все, что вы приготовили для завтрака. Промойте посуду, возьмите продукты из кладовой. И везде добавьте специй.

Горничная отбросила деревянную ложку, которой помешивала кашу, словно ядовитую змею. Дворецкий поперхнулся кофе.

— Миледи, — Мелия с трудом подбирала слова. — Вы что, хотите сказать…

— Да, — твердо ответила я, и горничная, подхватив с плитки горшок, выскочила на улицу.

— Миледи, — услышала я голос дворецкого.

Я повернулась к нему. Господин Сфорци дрожащими руками протягивал мне недопитый кофе. Вид у него был такой, будто мужчина был готов упасть в обморок.

— Прошу вас, — почти прошептал он.

Чуть встряхнув чашку, я различила в осевшей на дно кофейной гуще темные крупинки прокаленных циндрийских специй, вполне нормальных на вид. Я отлила немного кофе на блюдце и быстро разложила жидкость. Яда, к счастью, не оказалось.

Впрочем, утверждать то же об остальном завтраке было преждевременно.

— Все в порядке, — сказала я одновременно господину Сфорци и Тори, обеспокоенно переводящему взгляд с меня на дворецкого. Волна облегчения пополам с острым чувством вины нахлынула на меня при мысли о том, что и мальчик мог пострадать просто из-за того, что оказался не в том месте не в то время. Перед господином Кауфманом, откликнувшимся на мою просьбу о помощи с такой готовностью, было до ужаса стыдно.

Дворецкий без сил опустился обратно на табурет. Он забрал кружку, но допивать остывающий кофе не спешил.

— Господин Сфорци, — окликнула его я, — есть хоть какой-то способ связаться с лордом Кастанелло раньше, чем экипаж доберется до городского дома?

— Боюсь, что нет, миледи, — тут же ответил дворецкий, нахмурившись. — Разве что скоро прибудет почтовая карета… хотя нет. Господин Бренци точно успеет раньше.

Со стороны окна раздалось деликатное покашливание. Я обернулась.

— Леди Фаринта, — произнес Тори. — Моя кобыла оседланная стоит на заднем дворе. Что нужно сделать?

Вместе с сыном Кауфмана отправился Густаво. Он должен был показать мальчику дорогу и передать лорду Кастанелло небольшую записку, к которой я в качестве доказательства приложила фрагмент письма господина аптекаря. Об иной причине, по которой я хотела, чтобы Тори сопровождал один из работников поместья, я упоминать не стала. Я боялась, что Руджеро или другие возможные сообщники Арджеро Бренци могли напасть на лорда Кастанелло, и крепкий слуга рядом с супругом оказался бы полезен.

Уговаривать Таво не пришлось. Стоило мне только упомянуть, что Бренци, скорее всего, причастен к отравлению Лоиссы, как он, стиснув кулаки до хруста в суставах, без лишних слов запрыгнул в седло.

— Вперед! — Тори похлопал кобылку по выгнутой шее, и та сорвалась с места. Через несколько секунд всадники пересекли границу поместья и скрылись из виду за густым подлеском.

Оставалось только надеяться, что сын Кауфмана сумеет обогнать экипаж. Ведь жизнь лорда Кастанелло зависела от того, успеет ли Густаво предупредить его об опасности раньше, чем Руджеро расскажет сообщникам своего родственника-отравителя, что лорд больше не защищен артефактом.

— Миледи, — Мелия мягко коснулась моего плеча.

Она заметно нервничала, лучше прочих обитателей поместья понимая причину моего состояния, но старалась улыбаться дружелюбно и успокаивающе. — Не волнуйтесь вы так, наш Таво и мальчик точно должны успеть. Дорога тут идет кругом, в объезд гор, а всадник на лошади проскочит напрямик через седловину. Возвращайтесь к себе, отдохните. Я позову, когда сделаю завтрак.

Она взяла меня под руку и повела к моему временному жилищу в домике садовника. Я не сопротивлялась, хотя понимала, что нервное возбуждение не ослабит свою хватку до тех пор, пока я не увижу лорда Кастанелло живым и невредимым.

Мелия проводила меня до дверей и спешно убежала в поместье готовить.

Я так и не вошла внутрь. Осталась стоять на крыльце и, облокотившись на перила, невидящим взглядом скользила по укрытому на зиму саду. Что-то было не так. Что-то не складывалось.

Я чувствовала, что все еще упускаю нечто очень важное. Арджеро Бренци, отвергнутый ухажер леди Элейны Кастанелло, занимавшийся изготовлением запрещенных дурманов и зелий, казался человеком, лишенным всякого понятия о морали и чести. Такой, верно, вполне был способен убить кота или доверчивую служанку только потому, что они перестали быть ему нужны.