Пока охрана незамысловатой тюрьмы, зажатой в плотном кольце городских складов, спорила, кому же выпадет честь выйти навстречу незваному визитеру, Пол-лица приглядываясь к понурому контингенту котлована.

— Ну что, разбойнички? Отчего такие хмурые рожи? Надоело, поди, мозолить задницу? Вступайте в орден смертников и сбросьте гнет забот! — задорно проорал Пол-лица, стремясь обратить на себя внимание неторопливой стражи.

Тревожный ропот, прокатившийся по тесному сборищу узников, выманил пузатого стражника из уютного чрева караулки.

— Ты смертник что ли? — доковыляв до визитера, раздраженно осведомился пузан.

— Он самый. Прибыл вот подыскивать подмастерьев для ордена. Расскажешь, кто у вас гостит? — будто бы не замечая пренебрежительного тона стражника, дружелюбно попросил Пол-лица.

— Да отребье тут одно. Вряд ли они тебе подойдут. Загляни к нам через

недельку. А лучше через две, — пряча под домотканый плащ ножны без меча, порекомендовал пузан.

— Прекрасно! Чем бестолковей человек, тем проще его завлечь в орден. А преступное прошлое имеется вообще у доброй половины смертников, — с показным воодушевлением возразил Пол-лица.

— Ну, как хошь. Потом тебе с ними нянькаться. Взад я никого не приму, — предупредил стражник, с высоты своего величия сплюнув в яму. — Есть мелкий воришка без руки. Вон светит расквашенными рожами пара драчунов затеявших с перепоя свару на рынке. Где-то там с десяток бродяг докучавших

главе городского совета.

— А их-то за что? Слишком назойливо клянчили милостыню? — удивился Пол-лица, высматривая оборванцев.

— Не. Дочку главы замуж выдают за какого-то чужеземного чистоплюя, а попрошайки вроде как порочат своим присутствием славный лик города. Так сам глава выразился и повелел убрать нищих с улиц на время свадьбы. Здесь все кому не посчастливилось удрать, — лениво ворочая языком, пояснил стражник.

— Кто тот чудак колупающий стену? — кивнув на белобрысого парня, стоявшего наособицу от смиренно сидевших узников, справился Пол-лица.

— Писарь сбрендивший. Шагал он как-то мимо дома мытаря и не заметил рассеянную служанку, вздумавшую выплеснуть помои из окна. Житейское казалось бы недоразумение. Оботрись и забудь. Тем паче помои не абы чьи, а уважаемого человека! Но писарь вместо этого притащился на площадь у ратуши и взялся горланить про презрение мытарей к горожанам. Пришлось посадить его в яму, чтобы охолонул чуток, — поведал стражник, обнаружив неожиданный талант к повествованию.

— Ну и как? Он угомонился? — заинтересованно произнес Пол-лица, прохаживаясь вдоль котлована.

— Да какой там! Видать, служанка заодно с помоями уронила ему на голову бадью. После освобождения писарь заголосил про произвол власть имущих и по собственному почину воротился в яму. Ну, мы решили прибегнуть к верному средству от языкатых клеветников. Чаяли, что выбитые зубы заткнут его надолго. Однако уже через неделю он поносил стражу за жестокость. Теперича вот опасаемся отпускать балабола. Вдруг еще чего-нибудь про городской совет ляпнет, а мы крайними окажемся, — развел руками погрустневший пузан.

— Шибко допек вас, небось? — задумчиво почесав затылок, предположил Пол-лица.

— Сил уже нет с ним канителиться. Боюсь, кто-нибудь из наших не устрашится проклятия и придушит этого завирущего глашатая, — признался стражник, обреченно склонив голову.

— Может его в орден забрать? — с наигранным колебанием проговорил

Пол-лица.

— На кой ляд тебе такое ярмо на шею вешать? Смертники завсегда лучших выбирали и очень гневились, ежели мы им никчемных олуховподсовывали, — недоуменно пялясь на собеседника, полюбопытствовал стражник.

— Ну, а я возьму его в подмастерья на перевоспитание, — быстро нашелся с ответом Пол-лица.

— В таком разе стража была бы вам весьма благодарна! — на глазах

проникаясь к смертнику все большим почтением, выпалил приободрившийся пузан.

— Насколько благодарна? — плутовато сощурился Пол-лица.

Неурочная радость мигом слетела с пухлощекой физиономии стражника, уступив место горькому разочарованию.

— Вы об чем толкуете? — со святой простотой во взгляде пролепетал пузан.

— Срезав с него личину я избавлю вас от уймища тревог. Должно же спокойствие доблестной стражи чего-нибудь стоить, — алчно ухмыльнувшись, намекнул Пол-лица.

— Ну, вы же знаете, что нам жалованье раз от разу платят. Я с полгода в дырявых сапогах таскаюсь, — тыча пальцем на потрепанную обувку, жалобно протянул стражник.

— Не жмись, без сапог тебя никто оставлять не собирается. У одного преданного слуги хозяин в смертники подался. Старикан он вроде путевый, но без дела может зачахнуть. Пристрой бедолагу к достойному господину и считай, что мы квиты, — подмигнув пузану, предложил Пол-лица.