Внезапно смертник, будто ошпаренный, шарахнулся от оголившей запястье самоубийцы и, тихонько ругнувшись, заспешил обратно к кусту.

— Что ты делаешь? — оторопело проронила девушка, замерев на месте.

— У тебя на личине знак указующего перста. Твой папенька какая-то вельможная шишка? Как бы там ни было, я предпочитаю не связываться с родовитыми особами, а тем более срезать у них личины, — категорично заявил Пол-лица, жестом подзывая сидевшего в зарослях Савву. — А я-то гадаю, отчего у девицы такая грамотная речь.

— Снова хочешь оскорбить меня отказом?! — следуя за смертником, негодующе выпалила девица.

— Я намерен отвести тебя до дому или на ближайшую людную дорогу. Там отчаявшейся девице будет затруднительно причинить себе вред, — забросив за спину котомку, командирским тоном ответил Пол-лица.

— С чего это ты так печешься о моем благополучии? — изумилась девушка, пристально глядя на собеседника.

— Если ты решишься прыгнуть, а какой-нибудь зоркий пастушок упомянет про шатавшегося окрест мыса смертника, то мне несдобровать. Подумают еще, что это я тебя столкнул, — бесстрастно пояснил Пол-лица.

— Ты не понимаешь. Мне нельзя ворочаться домой. Уж лучше смерть, — ожесточенно проговорила самоубийца и отбежала за валун.

— Не глупи. Скоро стемнеет, а ночью по полям блуждают неприкаянные проклятия. Еще успеешь наложить на себя руки утром, — пустился в неуклюжие увещевания Пол-лица.

— Либо мне тут же дозволят стать смертницей, либо я скажу папеньке, что ты меня снасильничал, — капризно объявила девушка. — Посмотрим тогда, какие нелепые советы припасены тобой для палача.

— Да что я, в самом деле, так переживаю о всяких взбалмошных девицах. Пущай с ней разбирается Белорук, — доставая из потайного кармана кинжал без клинка, злорадно осклабился смертник. — Показывай личину, коварная шельма. Сейчас тебе будет немножечко больно.

На следующий день Пол-лица отправился в орден, чтобы поведать о своих достижениях Белоруку, но не застал его на острове. Мечтая побыстрее распрощаться с чином младшего смертника, он разузнал, что глава недавно отбыл в дом приёмов и немедля устремился за ним в предместье.

Заготовленный еще с вечера ворох оправданий окончательно вызрел в голове Пол-лица по дороге к новорубленому строению, находившемуся неподалеку от городских ворот. Продравшись сквозь стечение путников, смертник не обратил особого внимания на ладную карету, стоявшую у дверей дома приёмов, и решительно вошел внутрь. К удивлению Пол-лица в коридоре кроме караульных подмастерьев и вереницы страждущих обнаружился Белорук собственной персоной. Заметив смертника, он недоуменно вскинул брови и произнес:

— Легок на помине. А я только собирался за тобой посылать. Пройдем-ка в комнату.

Гадая какие такие пакости подстерегают его в кабинете, захламленном кипами исписанных бумаг, Пол-лица неохотно поплелся за главой. С первого взгляда душное помещение показалось смертнику вполне безопасным и лишь сидевший у окна напыщенный карлик, беспрестанно смахивавший белым платком испарину со лба, заронил в сердце затаенную тревогу.

— Что же ты, Пол-лица, так родной орден не жалуешь? — степенно присаживаясь на свободный стул, со вздохом вопросил Белорук.

— Это вы зря на меня наговариваете. Я вон как споро с вашим поручением управился. Так что к ордену я питаю самые теплые чувства, — состроив для пущей убедительности обиженную гримасу, возразил смертник.

— Да, мне доложили о твоих успехах, но я жажду услышать эту историю о самоотверженных свершениях из первых уст. Может, ты начнешь с того, как тебя угораздило взять в подмастерья купца задолжавшего половине города? Или рассказ о помешанном писаре с обостренным чувством справедливости

лучше подойдет для зачина? — багровея лицом, язвительно осведомился Белорук.

— Ну, что сказать? — пожал плечами Пол-лица. — Времена нынче суровые. Достойные горожане не горят желанием делаться смертниками. Остается подбирать отринутых обществом бедолаг. Немудрено, что среди них попадаются люди с чудачествами.

— Нет, Пол-лица. Чудачество — это когда человек, отсутствовавший в ордене целый год, болтает с собственным бурдюком. А ежели ко мне в опочивальню около полуночи вламывается избитый писарь и, хватая за грудки, требует наслать проклятие на городской совет — то это вот такенный прибабах, — порывисто разведя руки в стороны, процедил Белорук.

— Ну, переволновался бедняга после расставания с личиной. С кем не бывает, — невозмутимо отступая за основательный стол, отразил словесный выпад Пол-лица.

— А как насчет девушки? Ты что же, не заметил сисек? Или знак указующего перста ни с того ни с сего стерся с личины?! — взревел Белорук, пнув сапогом стопку бумаг лежавших на полу.

— Так это он мою доченьку в смертницы обрядил?! — выхватив из-за пазухи изукрашенный каменьями кинжал, вскочил с лавки до сих пор молчаливый карлик. — А ну поди сюда гадина! Я с тобой кой о чем потолковать желаю.