– Да.

– Очень внятно и, главное, по существу, - удовлетворенно прокомментировал лорд-кардинал и отпустил от себя мерцающего. Обернулся к дворецкому своей семьи, который уже успел снова стать эльфом.
– Это будет трудный путь, - сказал он ему.

– Но вы, милорд, с детства не любили делать что-то наполовину и сворачивать с выбранного пути. Могу лишь пожелать удачи.

– Именно этого я от тебя и ждал. Неужели нельзя было сказать это сразу?
– проворчал Камюэль и подтолкнул Фиму к лестнице.
– Идем. Думаю, отец примет меня без доклада о нашем прибытии.

Камюэль уже давно не испытывал трепета перед собственным отцом, как было с ним в детстве. И как не странно, даже сейчас, не чувствовал нервного напряжения, которое, казалось, искрило в кабинете императора, когда он разговаривал с Владиэлем о своих личных переживаниях. Хотя, возможно виной всему был разговор с дворецким, который многое расставил по своим местам. Теперь лорд-кардинал считал, что все очень даже удачно получилось. Осталось только донести эту простую мысль до Фимы. Тот все еще был каким-то подозрительно тихим. Эльфа так и подмывало попросить его мерцнуть в ребенка и взять на руки. Но для разговора с отцом такой образ явно не подходил. Поэтому он притормозил, не дойдя до кабинета отца совсем немного, и спросил, обращаясь к мерцающему:

– Хочешь сказать что-нибудь до того, как мы войдем?

– Хочу, - выдохнул Фима и больше ничего не сказал, буравя эльфа каким-то неприязненным взглядом.

– И что же?
– поддавшись его настроению, хмуро уточнил Камюэль, не ожидая ничего хорошего.

– Я люблю тебя, - вдруг заявил мерцающий и толкнул дверь, лишь символически постучав в нее.

Все это, конечно, могло выглядеть очень эффектно. Особенно вытянувшееся лицо лорда-кардинала, которое... увы, никто не увидел. Флабэреля Барсима в кабинете не оказалось. Так что через секунду лицо вытянулось и у мерцающего. А эльф начал хохотать, впервые за последние годы так открыто демонстрируя веселье. Мерцающий насупился и... стал человеческим подростком. В этот момент их и подловил хозяин кабинета, вышедший из портала в коридоре и заставший в дверях прелюбопытную парочку: хохочущий сын, которого он таким лет восемьдесят не видел, и человеческий ребенок в странной одежде, явно не принадлежащий этому миру.

– Камюэль, потрудись объяснить, что тут происходит?

– Мне только что признался в любви мерцающий, которого я собираюсь представить тебе как...
– договорить лорд-кардинал не смог, так как ему заткнули род в буквальном смысле слова. Фима налетел на него и прижал ладонь к губам эльфа. Тот изумленно распахнул глаза. Всегда удивляет, когда вдруг сталкиваешься с тем, что, как тебе всегда казалось, никто бы не мог себе позволить в отношении тебя. Но человеческому подростку было плевать на любую разумную дистанцию, которая в представлении эльфа должна была существовать даже между близкими существами.

– И я увижу твоего мерцающего в нормальном виде?
– окинув их двойную фигуру долгим взглядом, поинтересовался экс-кардинал федерации.

– Возможно, - с силой отстраняя от себя мальчишку, бросил Камюэль, удерживая руки Фимы на безопасном расстоянии.
– Кстати, насколько я понимаю, ты с ним знаком и без меня.
– На этих его словах мерцающий сбросил мерцание и повернулся к старшему Барсиму в тот момент, когда младший отпустил его запястья.

– Та-ак, - протянул Флабэрель и прошел мимо них в свой кабинет.

Ефимисюкерус с вызовом глянул на Камюэля и вошел следом. Лорд-кардинал был последним, поэтому ему и пришлось закрывать дверь за всеми.

Флабэрель Барсим встал возле своего стола и посмотрел на них, особенно долго задержавшись на мерцающем. Потом перевел взгляд на сына. По всей видимости, все, что хотел, он прочитал по его спокойному и уверенному взгляду. И снова вернувшись к мерцающему, сказал именно ему:

– Мне следовало тебя убить в тот раз, а не вытаскивать из неприятностей.

– Возможно.

– И как ты все это можешь объяснить?

– Как говорит один мой знакомый, "так получилось", - откликнулся Фима и неожиданно совершенно по-мальчишески улыбнулся.

– А ты помолодел, старый лис, - вдруг улыбнулся в ответ Флабэрель.

Тут уж Камюэль задался вопросом:

– И давно вы друг друга знаете?

– Со времен Затмения. Именно мне тогда пришлось заминать проблемы с темными на княжеском совете.

– Но я тогда уже был твои доверенным лицом и...

– И ничего не знаешь. Император, кстати, тоже не в курсе.

– Почему?

– Это была тройная игра, которую мы с Ефимисбкерусом провернули для того, чтобы никому, особенно, темным, не пришло в голову в отместку отправится шерстить Чащу Лис. Кстати, ты там уже был?

– Да. Еще сегодня.

– Тогда, наверное, уже видел, что обороняться там нечем.

– А живые дома?

– Они, конечно, могут постоять за себя, - взял слово Фима, - но и они не бессмертны, как ты понимаешь. Кроме того, дети на начальных стадиях обучения при стрессе куда быстрее находят способ сбежать в мир своих снов. Конечно, тогда мы славно потрепали темных, да и ваших тоже. Но гарантировать, что никто не кинется мстить и разбираться не мог никто. Пришлось провернуть сложную интригу. Разыграть перед тогдашними князьями целое представление. Я выбрал Флабэреля, потому что посчитал, что он окажется самым перспективным союзником. К тому же, он уже знал о расовой принадлежности своего верного дворецкому. Это облегчало мне задачу.