– Я пришел к тебе не как к императору, а как к другу.

После этой фразы Владиэль обмяк в своем кресле. Во-первых, это значило, что в стране ничего ужасного пока не произошло и можно на время расслабиться. Во-вторых, в императоре проявилось любопытство. Молодой кардинал, сменивший на этом посту своего отца, еще никогда не вел себя с ним так откровенно. Камюэль всегда, даже когда сам император просил именно дружеского совета, с чем никогда не обращался к его отцу, предпочитал держать некоторую дистанцию. Которую, как начало казаться Владиэлю по прошествии лет, преодолеть между ними было практически нереально. Когда-то, когда они только были представлены друг другу и начали работать вместе, его это раздражало. Потом он смирился и привык. И вот теперь, кардинал сам изъявил желание нарушить установленные границы. Что же у него произошло такого личного, что он за советом прибежал к своему единственному другу? Почему Владиэль оправданно считал себя единственным, Камюэль, встретившись с императором слегка рассеянным взглядом, объяснил сам:

– Мне, как не парадоксально, больше не с кем об этом поговорить. Хотя от тебя, как от своего императора, я бы предпочел скрыть все это в первую очередь, - заявил эльф, барабаня подушечками пальцев по подлокотнику кресла.

Такое начало заставило Владиэля нервничать еще больше. Что же произошло с его лордом-кардиналом, рассудительным и неподвластным открытому проявлению чувств?

– Ты уверен, что больше не с кем?
– осторожно спросил император, уже засомневавшийся в том, что так уж хочет знать, что привело к нему Камюэля.

– Близких друзей у меня нет, ты и сам знаешь. Подчиненные, какими бы преданными не казались, для этой роли не подходят. Младший брат для меня не авторитет. Андрей... думаю, он мог бы меня выслушать, ему это по штату положено, но вряд ли иномирянин сможет в полной мере осознать все сложности и нюансы того положения, в котором я оказался. Хотя, я и не сбрасываю его со счетов, и если не смогу услышать внятный совет от тебя, наверное, все же попытаюсь поговорить об этом с ним. Но он мне не друг, сам понимаешь. Остаетесь только ты и отец. Но ему я предпочту сообщить об этом еще позже, чем тебе.

– А как же Пестрый? Насколько мне известно, в последнее время вас часто видят вместе, и он куда больше может претендовать на роль твоего друга, чем мы все вместе взятые.
– В интонациях императора не прозвучало ревности, но в его душе она была. И Владиэль прекрасно отдавал себе в этом отчет. Ему не нравилось, что какому-то мерцающему удалось завоевать по-настоящему дружескую симпатию его неприступного кардинала.

Камюэль после этого вопроса как-то подозрительно застыл, а потом пугающе жутко рассмеялся каким-то каркающим, хриплым смехом. Сказал:

– Друг, соратник, возлюбленный...
– он сделал весьма красноречивую паузу после последнего слова и, став серьезным, припечатал более жестким тоном: - Да, именно об этом я и хочу с тобой поговорить.

Император застыл в своем кресле, но заметил, что кардинал хочет сказать что-то еще, прервал его жестом и произнес тоном, не допускающим ослушания:

– Твою отставку я не приму, это я тебе как император заявляю вполне официально. Чтобы тебя не связывало с этим мерцающим.

– Даже если я ему предложу супружескую серьгу?

– Да с чего ты вообще взял, что тебе это нужно?!
– он переизбытка чувств, император стукнул кулаком по столу.

Задребезжали письменные принадлежности, на пол спланировали несколько листков бумаги. Два эльфа неотрывно буравили друг другу ледяными взглядами. После небольшого, примиряющего всплеска силы, оба расслабились, и первым заговорил Барсим:

– Еще вчера я мог бы назвать все это обычным влечением. Согласись, это интересно, когда с тобой в постели вроде бы одно и тоже существо, но всякий раз оно другое. То взрослый мужчина, то подросток-человек, то женщина, а то...

– Вообще, что-то непонятное со змеиным хвостом...
– пробормотал император, а потом, не удержавшись, задал вопрос, который, наверное, следовало бы придержать, но они же как друзья разговаривали, значит, все-таки можно было бы и озвучить: - А в том мерцании он может?..

– И еще как!

– Но сегодня ты заявляешь, что это не только влечение.

– Да.

– Почему? Что случилось сегодня?

– Он отвел меня в Чащу Лис.

– И?

– И принял мерцание, в котором я в принципе не способен его хотеть, вот только...
– эльф подозрительно замялся, но опытный император все домыслил сам.

– Чувства никуда не делись, так?

– Хуже. Стали ярче и... словно объемнее. Не могу объяснить. Я такого еще не испытывал.

– Что за мерцание?

– Совсем детское. Как Клементиреферус.

– Понятно. Совсем ребенок, которого, действительно, невозможно хотеть, но можно любить.

– И желать стать лучше для него, - с голосе лорда-кардинала прорезались горькие нотки.

– Даже так...
– не спросил, просто выдохнул Владиэль, и они оба погрузились в молчание.

– Он знает?