– И первый контакт прошел без проблем. Но...
– экс-кардинал сделал паузу и посерьезнел, - Я не ожидал, что ты и мой сын...
– он нарочно недоговорил. Некоторые слова лучше не озвучивать, непроизнесенные - они могут быть куда красноречивее.

– Это вышло спонтанно, - отозвался Фима, и это прозвучало как попытка оправдаться.

Тут уж Камюэль не мог смолчать. Были у него с мерцающим свои счеты.

– Да, неужели? Напомнить, как с твоей подачи у меня из-под носа увели императора?

– Мой сын сейчас о чем?

– Я отвлекал его, пока сама императрица и нынешняя фаворитка Снежного вместе с ним отправились в Чащу Лис.

– Без сопровождения?

– Конечно, без! Еще не хватало наших детей вашими солдатами пугать!
– И тут Фима вдруг стал ребенком. Тем самым, кто спровоцировал Камюэля на размышления об истинной природе своих чувств к этому существу.

– И ты готов его терпеть таким?
– негромко спросил у сына Флабэрель, после небольшой заминки.

– Да, как не странно.

– Очень... необдуманный, как мне кажется, выбор. Особенно, с твоей стороны. Я смог понять Тарэля, твой младший брат, несмотря на все свои неоспоримые достоинства, всегда нуждался в чьей-то твердой руке. Но ты...

– Я пытался озвучить ему тоже самое, - подал снизу голос мальчик-мерцающий.

– Если в ультимативном тоне, то неудивительно, что мой сын сразу притащил тебя ко мне, - бросил экс-кардинал холодно и жестко.

– Ошибаешься. Никаких ультиматумов я не выдвигал, - в тон ему откликнулся Фима и сверкнул желтыми глазами, так был возмущен.

– Может быть, мы на этом закончим?
– вмешался Камюэль.
– Я сделал свой выбор.

– Раз ты уже все решил за вас обоих, зачем пришел ко мне? Глава рода у нас ты. Никто не посмеет сказать что-то против, даже если ты обрекаешь себя на...

Камюэль вскинул руку в протестующем жесте, призывая отца не делать поспешных выводов.

– Во-первых, поэтому что это был совет друга. Во-вторых, насчет обрекаю или нет, это мы еще не прояснили, - он опустил взгляд на мальчика, стоящего рядом с ним. Тот пожал плечами.

– Не думаю, что стоит загадывать.

– То есть отпускать ты меня не собираешься?
– в голосе кардинала прозвучала откровенная заинтересованность.

Мальчик вздохнул тяжело и грустно.

– По-крайней мере не сразу...

– Ну, я в общем-то никуда не спешу...
– проворковал эльф совершенно несвойственным ему тоном, отчего его собственный отец изумленно приподнял брови.

Камюэль хмыкнул в ответ на удивленный взгляд родителя и, посерьезнев, уточнил:

– Так что ты скажешь?

– Что приму любой твой выбор. И, знаешь...
– последнее он явно не собирался озвучивать, но начав говорить, не смог не продолжить, - Я в чем-то вам с Тарэлем даже завидую. Нам с вашей матерью даже по прошествии стольких лет так и не посчастливилось обрести то, что уже сейчас есть у вас.

На этом они расстались. Эльф совершенно неожиданно для мерцающего, который с перепуга даже вскрикнул, подхватил его на руки и понес в неизвестном направлении. Уже в коридоре маленький Фима проворчал:

– Может быть, ты меня все же отпустишь? Я хочу сменить мерцание.

Эльф хотел воспротивится, но потом решил, что хуже не будет. В конечном итоге, он давно уже мог сказать, что видел своего возлюбленного любым. Фима стал человеческим подростком. Почему-то Камюэля это даже обрадовало. Наверное, он просто был пока морально не готов объясняться со взрослым, самодостаточным мужчиной. А вот с его человеческим мерцанием не было необходимости что-то доказывать, потому что в этом своем виде Фима всегда занимал зависимые позиции. Надавить на него и заставить принять свою точку зрения не составило бы труда. Правда, объясняться кардиналу больше не хотелось. По его мнению, все что могли, они уже друг другу сказали.

Эльф привел мерцающего в свою комнату. Мальчишка методично обошел её по кругу. Посмотрел на портреты, развешенные на стенах, а так же на пейзажные миниатюры, которые когда-то рисовал сам Камюэль, в чем неохотно признался, когда Фима прямо спросил его об этом.

– Наверное, уже считал все с очередного слепка.

– Твое смущение?
– полюбопытствовал мальчишка с лукавым прищуром. На что лорд-кардинал тоже прищурился и неожиданно сказал:

– Я никогда не приводил сюда ни одну из своих любовниц.