Когда я открыл глаза, сифу Тань был рядом.

– Цзихуэй, я посеял в тебе духовное семя. Со временем оно пустит глубокие корни и укрепится. А как подрастешь, мы выполним еще одну, еще более могущественную технику духовного совершенствования, именуемую Бигуань. Я скажу, когда придет время. А пока продолжай медитировать, как и прежде.

Практика Гуань Дин радикально преобразила меня. Я непрестанно ощущал, как по моему телу струятся блаженные потоки энергии ци. Я согревался отсветом моего новообретенного счастья, пока несколько месяцев спустя учитель не огорошил меня горьким известием.

– На прошлой неделе я получил письмо, в котором мне сообщили, что храм Цзюи снова действует, – сказал сифу Тань. – Я должен возвращаться.

Это известие ошеломило меня. «Культурная революция» окончилась, люди повсеместно с радостью встречали перемены в общественной жизни, и я никак не ожидал, что обретенная свобода разлучит меня с учителем.

– Десять лет минуло с тех пор, как я покинул обитель, – продолжал мастер, – и котельная стала моим вторым домом, но мой долг как старшего монаха – вернуться и участвовать в восстановлении монастыря. У тебя же другая доля. Я знаю, ты последуешь за мной, если позову, но я хочу, чтобы ты остался в Сянтане. Все мои ученики – необразованные жители гор и монахи, и я буду рад, если ты получишь высшее образование. Китай стоит на пороге больших перемен. Мир стремительно изменяется. Перед тобой распахнутся все двери, и твоя судьба – войти в них. Поэтому очень важно, чтобы ты остался здесь, прилежно учился и упорно готовился к вступительным экзаменам в университет.

Я слышал слова сифу Таня, но они словно проносились мимо меня. На протяжении последних семи лет я виделся и общался с учителем каждый день. Он стал для меня вторым отцом, его котельная – нашим священным храмом. Я не представлял себе жизни без этого человека.

– Когда я уйду, регулярно медитируй и продолжай заниматься техниками, которым я обучил тебя. На зимние и весенние каникулы приходи ко мне в монастырь, я буду учить тебя дальше.

– Да, сифу, – ответил я упавшим голосом.

– В обители меня знают под монашеским именем Сяо Яо, но для тебя я так и останусь сифу. Я знаю, что нас обоих ждут большие перемены, но в конечном счете они будут нам во благо.

По дороге домой я плакал.

Месяц спустя мы всей семьей отправились провожать Сяо Яо на вокзал. Все свои скромные сбережения я потратил на подарок учителю – дневник. На первой странице я написал: «Любимому мастеру. Счастливого пути! Цзихуэй».

Мать и сестра связали для мастера коричневый шерстяной свитер и дали в дорогу корзину с продуктами.

На глазах учителя навернулись слезы. Кондуктор объявил об отправлении поезда. Сяо Яо запрыгнул в вагон. Прозвучал свисток. На прощанье мастер помахал рукой из окна, и очень скоро поезд скрылся из вида.

Через несколько дней я заглянул в котельную и увидел, как новый истопник забрасывает уголь в печи. Тогда-то я по-настоящему ощутил всю горечь утраты. Мой учитель уехал. С тех пор я больше никогда не приходил в «Исо».

После отъезда мастера я стал активнее участвовать в школьной жизни. Я записался в легкоатлетическую команду и хорошо проявил себя в барьерном беге. Хотя я был недостаточно высоким для этого вида спорта, мой рост с лихвой компенсировался занятиями боевыми искусствами. Учился я с не меньшим усердием. В тот год я начал изучать английский язык. Наш учитель Ли Юньтао очень любил свою работу, и благодаря ему мы были по-настоящему очарованы классическими произведениями английской литературы, такими как «Гамлет» и «Принц и нищий». Я решил, что, если мне удастся поступить в университет, моей специальностью будет английская филология.

Через три дня после окончания учебного полугодия я отправился в храм Цзюи. Я сел на тот же поезд, на котором уехал Сяо Яо. С собой в небольшом брезентовом рюкзаке у меня были две пары нижнего белья, футболка, зубная щетка и зубная паста, полотенце, а также пакет сушеных слив – гостинец для мастера. Поездка на поезде длилась восемь часов, после чего еще два часа я ехал на автобусе, пока наконец не сошел на остановке у глухой деревни. Я спросил у местного крестьянина, как добраться до монастыря, и он указал направление.

На лесной дороге мне повстречался еще один крестьянин. Он спросил меня, куда я держу путь.

– Я иду в храм Цзюи навестить учителя, – ответил я.

– А кто твой учитель?

– Монах Сяо Яо.

– Вы ученик Сяо Яо?

– Да.

– Тогда прошу вас: разделите с моей семьей нашу скромную трапезу. Живем мы бедно, но для меня честь принять вас в своем доме.

Я согласился. Обед состоял из риса, смешанного с кусочками сладкого картофеля. Родственник хозяина, пожилой горец, рассказывал увлекательные истории о моем учителе. Слушая его, я понял, сколь многих людей судьба свела с Сяо Яо до того, как тот стал истопником. Пообщавшись с этими добрыми людьми, я стал еще больше ценить его скромность и простоту. Когда мы допили чай, я поблагодарил хозяев за гостеприимство и продолжил свой путь к храму Цзюи.

Несколько часов я взбирался по крутой горной тропе. Порой над ней смыкались древесные кроны, образуя густой полог, порой она вилась по узкому краю голых скал. Несколько раз я останавливался, чтобы полюбоваться раскинувшейся у меня под ногами долиной.

Наконец моему взору предстали главные ворота храма Цзюи. Я бросился к ним и вошел на территорию обители. Мне открылась печальная картина. Запустение и непогода сделали свое дело. Внутренний двор явно нуждался в благоустройстве, в еще более плачевном состоянии пребывали постройки монастыря.