Вчера мне пришлось прервать это послание. После того ситуация, видимо, вновь поменялась. Штаб корпуса объявил по телефону, что Высочайшая инстанция приказала телеграммой приготовиться к новым военным действиям. Это опять звучит весьма воинственно, но завтра, видно, все же услышим, что мир – дело решенное.

Сегодня прочел в информационной армейской газете, что генерала Клейхилса собираются назначить генерал-губернатором в Финляндию. Как это приятно звучит – Финляндия под кнутом наместника. Если знаешь, как привычно для него использовать кнут, приходится признать его на редкость подходящим для этой должности.

По возвращении в Петербург я пойду, видимо, на пару лет служить в полицию, а потом на испытательный срок в жандармерию, чтобы получить заслуги для более высоких административных должностей.

Одна из моих чистокровных лошадей остудилась и почти задохнулась в последнем разведывательном рейсе. Она поправляется медленно, и выздоровление еще ненадежно, так что в настоящий момент мое единственное спасение – 11-летняя полукровка. Состояние здоровья армии ухудшилось. Распространяются брюшной тиф и злокачественная малярия. Холеры, чумы и болезни «бери-бери» пока все же не объявилось.

Я трижды пытался телеграфом перевести деньги. Но все-таки не получилось, потому что поблизости нет конторы Русско-китайского банка. Прочитав в газете, что Российский государственный банк открыл филиал конторы в Гельсингфорсе, попросил нашего адъютанта при его отъезде в Гунчжулин послать тебе телеграфом через госбанк 900 рублей в какой-нибудь частный банк Гельсингфорса. Посмотрим, удастся ли попытка. Если нет, отправлю деньги просто почтой. Глупо, но до сих пор я этого не делал, надеясь послать их скорее.

С множеством сердечных приветов

Твой преданный Густав [77] .

Он ждал производства в полковники, и боялся, что о повышении забудут.

В конце октября – начале ноября 1905 года, в то время как Густав на Дальнем Востоке с трепетом ждет назначений и наград, его опальный брат Карл принимает у себя в Стокгольме будущего вождя пролетарской революции Ленина и занимается организацией его дальнейшего путешествия через Финляндию в Петербург. Ленин ехал из Женевы, спеша оказаться в гуще революционных событий, и несколько дней провел в Стокгольме, на этот раз под именем Грей. «Грея» должен был встретить и поселить у себя друг Карла Маннергейма, Арвид Неовиус, также высланный Бобриковым в 1903 году из Финляндии. Но Неовиусу пришлось уехать, и он поручил Карлу свою квартиру и корреспонденцию на время отъезда. Заодно Карлу и его жене достались и заботы о Ленине. Отзыв Ленина о Карле Маннергейме: «Такой же кадет, как и наши кадеты» [78] . Что думал о Ленине Карл, к сожалению, неизвестно.

Эта ситуация кажется теперь парадоксальной, но тогда альянс финляндских конституционалистов и русских социал-демократов был естественным: и те и другие боролись с самодержавием – правда, по разным причинам и с разными целями. Маршрутом через Стокгольм и Гельсингфорс следовали в Россию нелегальная литература, оружие и сами революционеры. И финляндские патриоты немало потрудились для русской революции…

Долгожданный чин Густаву был присвоен 29 ноября 1905 года. За эту войну он получил три ордена: в апреле 1905 года – Св. Станислава с двумя мечами, в ноябре – Св. Владимира 4 степени и в декабре – Св. Анны с двумя мечами. В какой-то момент он задумывал годичный разведывательный рейс в Монголию (видимо, предложенный командованием), но в конце концов отказался от этой мысли – события, происходившие в России, были слишком важными, да и соображения карьеры не позволяли выйти из игры на длительное время. Отъезд на фронт полтора года тому назад был отчасти бегством от долгов и проблем, связанных с разводом. Теперь все возвращалось на круги своя, и нужно было решать, что делать дальше. Ради продвижения по служебной лестнице он даже готов поступить на службу в полицию и жандармерию… В довершение всего, его начинал мучить полученный на сопках Маньчжурии ревматизм. Он испросил отпуск по болезни и уехал в Финляндию.

В Гельсингфорсе Густава ждали любящие родные: отец и старшая сестра София [79] , с которой он, пожалуй, больше всего был схож характером и которая на долгие годы стала его другом и единомышленником. Ей, как и остальным детям распавшегося семейства, пришлось с юных лет самой зарабатывать на жизнь. До 22-летнего возраста она жила и училась в Стокгольме, какое-то время была гувернанткой в семье шведских знакомых. Вернувшись в 1885 году в Финляндию, София вначале попробовала продолжить работу домашней учительницы, но, видимо, скитания по чужим семьям и подчиненное положение гувернантки тяготили ее. Она решает заняться чем-нибудь другим. В то время выбор профессий у женщин был небогатый: несколько лет проработав банковской служащей, она переходит на новое (и процветающее) предприятие отца – в магазин конторских принадлежностей «Система». Карл Роберт открыл этот магазин в Гельсингфорсе в 1887 году после возвращения с новой семьей из Парижа. В тридцать два года София неожиданно для всех вышла замуж за Ялмара Линдера, сына графини Марии Мусиной-Пушкиной и внучатого племянника Авроры Карамзиной, дальней родственницы Маннергеймов [80] . Семейная жизнь продолжалась всего около двух лет и оказалась для нее большим разочарованием. Они с мужем расстались. Вероятно, под влиянием Авроры Карамзиной, с которой София подружилась, несмотря на разницу в возрасте, она решила посвятить себя медицине, не побоявшись в 35 лет начать все заново. Единственная доступная тогда женщине медицинская профессия – медсестры – требовала серьезного обучения. Сразу же после официального развода в январе 1899 года София выехала в Лондон, чтобы поступить в прославленную школу медсестер при госпитале Св. Фомы. Среди ее рекомендателей были жена Густава, баронесса Анастасия Маннергейм, и внучка Авроры Карамзиной, княгиня Демидова.

Закончив школу в 1902 году и получив диплом, София возвращается в Финляндию. Уже через два года она становится старшей медсестрой в Хирургической больнице Гельсингфорса. «Баронесса», как ее прозвали сослуживцы, ведет аскетический образ жизни; она любезна, но замкнута и не сближается ни с кем. Она строга с подчиненными и хотя не всегда бывает справедлива, готова признать это и принести извинения, когда ей случается ошибиться. В общем, очень похожа на брата Густава. Они и внешне были похожи. Все, знавшие баронессу, отмечали ее высокий рост, стройную фигуру и полную достоинства осанку. В будущем София Маннергейм сделает для здравоохранения Финляндии не меньше, чем ее знаменитый брат для становления и существования самой страны.

В Великом княжестве Финляндском в конце 1905 года было неспокойно, как и во всей империи. Вслед за российской всеобщей стачкой в Финляндии в конце октября тоже началась забастовка, организованная социал-демократами в крупных промышленных центрах: Выборге, Гельсингфорсе и Тамерфорсе (Тампере). На митингах забастовщики требовали созыва законодательного собрания, избранного всенародным голосованием. Появились и радикальные политические группировки: именно весной 1905 года была основана партия активного сопротивления, в программу которой входило вооруженное восстание против России. В это время в Великом княжестве, как и в России, империя вынуждена пойти на уступки: 4 ноября обнародуют новый царский манифест, который приостановил (но не отменил!) действие «февральского» манифеста. Николай II обещал созвать внеочередную сессию сейма для рассмотрения законопроекта о всеобщем избирательном праве и создании в Финляндии нового органа власти – парламента.