— Потому что отсюда нет коридоров. Вообще, нет, — Таль застыла, выразительно глядя в глаза.

— И? — выдержав паузу, спросил Адан.

— Мы не такие, как ты.

— О, теперь я, наконец-то, понял! — он усмехнулся. — Вы не такие, как я, они не такие, как вы. И знаешь, что я думаю? — Адан театрально вытаращил глаза: — Это же охренеть, как всё стало ясно!

Таль перестала улыбаться. Какое-то время задумчиво смотрела на него.

— Ладно. Я попытаюсь, чтобы стало яснее. Дело в том, что в отличие от тебя мы…

— Мы?..

— Я и такие, как я. Актарионцы, наделённые способностями с рождения. Мы не можем прокалывать пространство для телепортации. Для переходов между мирами используем порталы, которые есть далеко не везде и не всегда. Ты тоже должен их чувствовать… Они, как окна, ведущие из одного измерения в другое.

— Вижу, — согласился Адан, прищуриваясь и снова прислушиваясь к себе. — Только не понимаю, как это вообще возможно… С точки зрения науки…

— Забудь о вашей науке, — оборвала Таль. — Пытаться что-то объяснить с её помощью, это все равно, что рассказывать трёхлетнему ребенку, откуда берутся дети.

— А у вас они берутся оттуда же? — не удержался он, ухмыляясь.

Таль отмахнулась.

— Проблема Актариона в том, что нас мало.

— Опять вас? — Адан вопросительно изогнул брови.

— Способных, — пояснила она. — Тех, кто обладает паранормальными способностями. Это делает нас очень уязвимыми. Во-первых, то, что мы можем, далеко не всегда передается по наследству. Ген, отвечающий за способности, не стабилен. Во-вторых, мы довольно сильно ограничены в наших перемещениях. Между мирами — только через порталы, но и внутри Актариона телепортация забирает колоссальное количество энергии. Любой, самый одарённый Способный, по сравнению с тобой — неумелый младенец. Мы не приспособлены накапливать энергию так, как это делаешь ты. Наш организм рано слабеет, изнашивается. Мы даже не успеваем стареть. Средняя продолжительность жизни очень невелика — большинство из нас не дотягивают до сорока лет.

— Стоп. Это всё, конечно, очень познавательно, но… Какое отношение имеет ко мне? И к убийству Миры…

— Именно это я и пытаюсь объяснить. Ты можешь просто выслушать, не перебивая?

— Обещаю попробовать.

— Основное различие между нами и теми, у кого нет никаких способностей — кровь. Я работаю в Институте Крови. То, что мы пытаемся выяснить, это возможно ли создать способности искусственным путем, — Таль перестала мерить беседку шагами и опустилась в кресло напротив.

— Насколько я понимаю, пока у вас ничего не получилось, так?

— Так, — она кивнула. — И тогда я предложила попробовать позаимствовать кровь Способных из других миров.

— И что? — улыбнулся Адан. — Неужели не нашли добровольцев-доноров?

— Нашли, — усмехнулась Таль. — Только их кровь оказалась несовместимой с нашей или слишком слабой.

— Наверное, я должен посочувствовать, но ты же не обидишься, если не буду? И прости за нетерпение, но всё, что ты наговорила, даже на миллиметр не приблизило меня к пониманию, какого чёрта ты пыталась убить Миру, а я стал каким-то доа.

— Доа? — с довольной улыбкой повторила Таль, видимо, решившая игнорировать его сарказм напрочь. — Значит, это так называется. Как ты узнал?

— Так сказал Ллэр, — Адан не сводил с её лица пристального взгляда.

— А он кто? — она удивлённо моргнула. Он мог поклясться — не фальшивила.

— Он… Не важно. Друг. Атради.

— Атради? — Таль презрительно скривилась. — Я бы не стала доверять им. Вечные отморозки не признают никого, кроме своих. Кичатся своей бессмертной отравленной кровью. Но, собственно, это не меняет сути. Как бы ни называлась ваша раса, твоя кровь…

— Бессмертной? — перебил Адан. — В каком смысле?

— В прямом. Они не умираю и живут вечно. Видишь перед собой молодую девушку, а на самом деле её возраст исчисляется десятками тысячелетий… Твой Ллэр тебе ничего об этом не сказал?

***

Просыпаться без головной боли было приятно. Даже когда в правую щеку упирается что-то острое, левая рука неестественно вывернута, видимо в бессознательном поиске несуществующей подушки, а правая нога, согнутая в колене, чуть свисающая с края лежанки, затекла.

Просыпаться там, где пахнет книгами, тоже доставляло неожиданное, новое по краскам удовольствие. Особенно, когда запах знакомый, почти родной. Такой, словно Роми снова вернулась на много, очень много лет назад. Туда, где всё только начиналось.

Где было тепло. Даже жарко.

Нет, это сейчас жарко. Несмотря на то, что она ничем не укрыта, а одежды по-прежнему, считай, что нет. На лицо падают мягкие солнечные лучи. Значит — ещё утро. Или уже — утро… Но всё равно жарко и пробуждает воспоминания.