— Илара? — голос Алэя звучит глухо, растеряно. Роми знает, что сейчас происходит в его голове — он ничего не помнит и не понимает. Пока. Ему кажется, что-то должно быть, что-то ускользает. Но ухватить чертову мысль за хвост не получается и не получится. — Что я… Где?..

— Ты сказал, что тебе нужен свежий воздух! Это разве воздух? Зачем ты пошёл к воде?

Илара что-то ещё бормочет.

Роми помнит, она тогда перестала прислушиваться, вникать в слова. В тот момент решила, что подправленная память Алэя бунтует, рвётся наружу, и поэтому он растерян, поэтому ему так тяжело встать, что он, опираясь на плечо расстроенной Илары, сначала садится в воде. Шумно дышит, переводит дыхание и снова глубоко, медленно втягивает воздух. Будто пытается сдержать кашель.

Не сдерживает, и Роми видит кровь.

Песчаный берег исчез. Они снова были в Тмиоре.

— Я сбежала. А потом долго не могла заснуть, — тихо пояснила Роми невидимой Мире.

Но память обрушивается с новой силой.

Ночь. Совсем не такая, как вчера. Обе Луны прячутся за горизонтом. Так бывает крайне редко — ведь Большая слишком огромна, чтобы полностью исчезнуть с небосвода, но сейчас, разве что если долго присматриваться, можно разглядеть куцый бочок над самой листвой.

Темно.

Роми сидит, обхватив колени руками, на не таком уж и широком парапете, на самой верхней террасе. Стоит пошатнуться, и можно весело спикировать вниз, переломать себе руки-ноги и потом долго и скучно зализывать раны. Её трясет.

Атради нет необходимости понимать биологические процессы в организмах людей. Но для того чтобы понять, что всё плохо, не нужно быть специалистом.

Роми пытается разобраться в собственных ощущениях, мыслях, навалившихся неожиданных эмоциях. Прячется за простой вопрос: как кто-то, кому отмерено так мало, может отказаться от того, чтобы обмануть смерть? Но единственный результат всех размышлений — иррациональный страх не за себя.

— Я сказала всем, что последующие дни сама буду смотреть за Плешью. Возражающих не нашлось. Через три дня Алэй снова стоял передо мной. Он вспомнил всё и опять попросил вернуть его домой. Я опять попыталась его отговорить…

Они сидят на ступеньках, ведущих к пыльному трону. В центре все того же гигантского зала — Плешь так и будет представать в одном и том же виде.

— Ты была права.

— Я знала, что говорю. Ты силён.

— И от этого не избавиться?

— Предпочтешь смерть?

Алэй долго смотрит на неё. Будто спрашивает — что ей известно. Роми молчит в ответ. Она так и не сказала ему, что пошла следом, потому что тогда пришлось бы признаться, что сбежала. Что испугалась. Что никогда еще не верила в смерть так, как почему-то в тот день.

— Ты не понимаешь, Ромиль. Я в любом случае умру. Будь ты Ангелом, Встречающей, Смертью во плоти или бессмертной из другого мира — это всего лишь семантика. Суть не меняется. Ты — вестник, что меняет жизнь. Одна заканчивается, другая начинается. Иная. Бесконечная. Что это как не смерть?

— Но ведь ты остаёшься самим собой!

— Нет. Новым. Другим. Моя у меня будет только память. И вернуться к тому, что оставлю, к своей семье, своей жизни, я не смогу.

— Сможешь.

— Не стану, — Алэй качает головой.

— Это другое дело…

— Но тем не менее — тоже смерть. И это больно. Больнее, чем по-настоящему… Для них.

Он не знает, что известно Роми, но, видимо, предполагает, что гораздо больше, чем она говорит. Роми же не спешит признаваться, что уже выяснила всё об Иларе, девушке, на которой он женился чуть ли не сразу после школы. О его книгах, о брошенных увлечениях… Нет, конечно, не всё, только факты, которые почему-то кажутся не главным — и подобные мысли тоже непривычны.

— Значит, лучше совсем ничего?

— Я этого не говорил. Ты дашь мне время?

— Ты не послушалась? Неужели украла его у неё и приволокла на Тмиор? — Осуждающие нотки в голосе Миры мигом превратили образ Алэя в разноцветное конфетти. — А потом повторила то же самое с Ллэром?

— Я не крала… Я не… Что?

Мир, воссозданный из памяти, пропал. Роми снова сидела в комнате на пуфе рядом с Мирой. Но её частичка всё ещё была там, в воспоминаниях. На берегу и в Плеши. Всё ещё заново переживала то, что случилось века назад, всё ещё испытывала сбивающие с толку чувства, эмоции.

Она не крала его. Того, что случилось, она никогда не хотела, не просила, не могла представить, что так будет. Не смогла отказаться. Не понимала — почему должна?

Ровная, тягучая, бесконечная, во всем устраивавшая жизнь встала на дыбы водопадом чувств. Захватила, захлестнула, перевернула, заставила утонуть и выплыть иной. Почему-то захотелось рассказать Мире больше. Поделиться остальным. Показать, почему когда-то возможность привести Ллэра показалась ей единственным выходом.

Чтобы вернуться теперь не понадобилось особых усилий. Роми посмотрела на Миру сама сделала шаг навстречу её разуму, не задумываясь, к чему это приведёт…