«Доигралась?»

– Я не знаю, что мне еще сделать.
– хмурясь тихо сказал Лера и плечи его поникли.

А в памяти всплыли вчерашние слова о недоверии. Неужели я так неправильно реагирую на его знаки внимания, что заставила его сомневаться в своих чувствах?

«А ты хоть раз говорила ему об этих самых чувствах?»

Да и так же всё понятно...

«Вася, тебе много было понятно, пока он тебе сам всё не рассказал и по полочкам не расставил?»

И я осознала, что признаваться всё равно придётся. Пальцы заледенели, колени ослабли. Да соберись же ты, тряпка!

– Лера, - осипшим от волнения голосом позвала я, и ведьмак напрягся, готовясь к удару.
– Лер, я тебя люблю.

Судорожный вздох, и меня подхватили, прижимая к себе. Лера целовал всё, до чего только мог дотянуться: волосы, лицо, шею, плечи, а я задыхалась от счастья. Его счастья, нахлынувшего волной и накрывшего меня по самую макушку.

– Точно?
– спросил он, останавливаясь и тяжело дыша.

– Точно.

– Повтори.

Всё еще дезориентированная, выбитая «из седла» настоящим эмоциональным тараном, я улыбнулась:

– Люблю тебя.

И придвинулась ближе, чтобы поцеловать.

– Еще.

– Люблю.
– и Лерины руки сжались крепче.

– Еще.

– Люблю. Люблю. Люблю, мой глупый, несносный и самый замечательный ведьмак.
– прошептала я у самых его губ, и больше мне сказать ничего не дали.

***

Наконец-то я проснулась с утра.

Не в полночь, не вечером, и даже не в полдень. А по-человечески: с утра. Перестраивать режим после освоения языка пришлось больше недели.

Всегда думала, что я сова, но сугубо ночной образ жизни оказался неприятно непривычным. Очень не хватало солнца. И сейчас, нежась в постели под теплыми яркими лучиками, я вдыхала сладковатый аромат цветов. Букет на прикроватной тумбочке удивлял размером: охапка нежных бело-розовых бутонов с махровыми лепестками с трудом поместилась в вазу.

Каждое утро теперь меня ждал небольшой приятный сюрприз.

Удовлетворенно пискнула, прогибаясь как кошка (умммм, как же хорошо!), и пошла в ванную.

Умываться в тазике (даже несмотря на то, что этот тазик серебряный) было очень неудобно.

«А не надо было отказываться от горничных»

И тебе доброе утро. Горничные это еще неудобнее. В моральном плане. Начинаешь чувствовать себя каким-то рабовладельцем на плантации.

«Вообще-то им за это деньги платят. В Империи, конечно, еще есть рабы, но в основном привезенные. Не коренные жители так уж точно...»

Ист, меня как-бы тоже нельзя назвать коренной жительницей. Что ж меня теперь в рабство?

«Такой статус при Лере тебе точно не светит. С его то кровью. Там, если что, сразу гильотина и сожжение (чтобы больше не встали)»

Очень позитивно - отметила я, продолжая отчищать зубы измочаленным концом толстой палочки. Местный аналог зубной щетки пришелся мне по вкусу: зубки она отбеливала замечательно, да и паста для нее никакая не требовалась - очищение и укрепление обеспечивалось за счет содержащегося в волокнах сока.

– Мори Василиса?
– раздался стук в дверь.

– Да.
– как и каждое утро откликнулась я.

В ванную заглянула одна из служанок.

– Завтрак.
– улыбнулась она, и после моего короткого кивка, удалилась.

Я попросила Леру не говорить пока никому о том, что я теперь всё понимаю. Ведьмак пожал плечами: он не понял с чего такая просьба, но коротко поцеловав меня в губы, ответил «Любой твой каприз», и я была ему за это благодарна. Я сама, если честно, не понимала этого желания, но мне казалось важным, чтобы о моих лингвистических способностях пока не знал никто. Мне нужен это козырь.

«Нужен. Нужен»

Одевшись, я спустилась к завтраку. Утренние трапезы (уж простите, но по-другому назвать это никак нельзя) проходили всё так же в малой столовой. Вообще сказать, в большой я была то один раз, на экскурсии. Огромный зал, размером с парочку теннисных кортов, украшала по периметру колоннада. Белый мрамор, позолоченная лепнина и в центре - стол. Длинный, широкий, за ним могли бы пировать человек триста разом (а если потесниться, то и четыреста). Накрытый снежно-белой скатертью, он создавал впечатление круизного лайнера: такой же белый, большой и шикарный. Освещался зал тремя хрустальными люстрами с магическими кристаллами. Света от них было меньше, чем от свечей, да и энергии они жрали прорву, зато ни копоти, ни капающего на головы гостям воска. Большую столовую, и примыкающую к ней бальную залу, использовали только по случаю больших праздников. В остальное же время и Лера, и его родные (которые сейчас были в отъезде) предпочитали малую столовую.

Малая столовая представляла собой уютное светлое помещение на первом этаже с четырьмя французскими окнами в пол, с видом на сад и широким столом на сакральных тридцать две персоны: двое во главе с этой и с той стороны и по пятнадцать по бокам. Да, назвать эту столовую «малой» можно было тоже с большой натяжкой, но всё познаётся в сравнении.

Хотя, признаться честно, и из малой столовой мы с Танилером тоже постоянно сбегали. Набирали корзину, хватали пледы и уходили «в поля». Но, это по большей части в обед или на ужин, а завтрак проходил за столом.