Локловирей кивнул, и перед нами поставили блюда. Голодный гвардеец, не замечая более ничего вокруг, принялся за еду, уничтожая бифштекс четко, быстро, размеренно, как настоящий военный. Император нехотя ковырялся в тарелке, явно не имея аппетита. То ли (что маловероятно), как мы, уже успел поужинать, то ли аппетит монаршей особе портили невеселые мысли. Скорее всего второе, ибо к концу трапезы Император был совсем хмур.

– Думаю, Василису не стоит представлять ко двору. – заявил Локловирей, когда слуги убрали третью (и, надеюсь, последнюю) перемену блюд. – Она, конечно «живая», но…

– Но? – мой ведьмак, судя по странной смеси отразившихся эмоций, был абсолютно согласен с таким решением, только вот несколько им удивлён.

– Не травмируй девочку. – жестко припечатал Император, - Двор цветник, не мне тебе рассказывать, какое там количество красавиц, и сколькие из них имеют на тебя виды. Такая… особа, как Василиса, не будет иметь возможности… дать им достойный отпор.

Лучше бы его Императорское Величество остановился на первой фразе, не объясняя свою позицию. Но Локловирей решил углубиться в подробности:

– Мало того, что твоё возвращение само по себе уже подарит им надежду, но, если рядом с тобой будет пусть и горячо любимая, но такая… скромная – постарался чуть более дипломатично выразиться Его Императорское Величество, - Они же не остановятся в попытках вас развести и рассорить. Хочешь, чтобы ваша жизнь превратилась в вечный скандал? Ты ведь не сможешь бросить её, какая бы она не была, она твоя ведьма, и я это прекрасно понимаю… Но твоя ведьма не впишется в наше общество. Мой тебе совет: посели её в предместьях. Сам будешь жить месяц во дворце, неделю в поместье. Брак твой афишировать не будем.

Да. Не приятно.

– Дедя, - такого тона я от своего ведьмака давно не слышала. Может быть даже никогда.

Вдоль позвоночника будто кубиком льда провели, что заставило невольно передернуть плечами.

– Присутствие Василисы при дворе не обсуждается. Я не потащу её в тот гадюшник, что, не спорю, под «цветник» сейчас вполне успешно маскируется. – уверил Танилер, поднимаясь, - Для меня было крайне неприятно услышать, что лишь скромная внешность моей избранницы послужила тому причиной. – Лерка чуть ли не зубами скрипел, стараясь не сорваться и не сказать ничего «лишнего», - Но я рад, что услышал это сейчас и от тебя. Раз уж это действительно на твой взгляд «весомая» причина, то у меня возражений нет. Вопрос нашего проживания я, если ты не против, хотел бы обсудить позднее. А сейчас, прошу простить, мы утомились с дороги.

Сохраняя на лице холодно-отрешенное выражение, ведьмак протянул мне руку. Под виновато-сконфуженным взглядом Дакраира, я начала подниматься, и над столом прозвучало:

– А это что за…

Длань Его Императорского Величества устремилась к моему декольте, и реакция полубога не заставила себя ждать: правая рука Локловирея застыла, зажатая в крепком хвате когтей демона. Еще чуть-чуть, и из-под острых черных пластин, вдавившихся в мягкую, никогда не знавшую трудовых мозолей, кожу, проступила бы кровь.

– А я всё думал, у кого он всплывёт, у тебя или у Аиты.

Меж пальцев Императора матово поблёскивал неприметный серый камушек.

– У меня. – будто забыв, что продолжает сжимать руку Императора, не ослабляя захвата ответил ведьмак.

– Значит «скромная внешность твоей избранницы»? – скептически хмыкнул Локловирей, - И после этого ты будешь утверждать, что не желал её от меня скрыть?

– Простите. Я о нем совсем забыла. Просто ношу, не снимая… - попыталась я объяснить.

– Ну теперь-то снимешь?

Я вопросительно глянула на Леру, и ведьмак нехотя разжал когти. Похоже дядя его сильно разочаровал, и мой полубог всё никак не мог успокоиться, так и пребывая в этой странной полудемонической ипостаси.

Да, больнее, чем близкие, не ударит никто.

Лера отступил мне за спину, притянув к себе уже таким знакомым собственническим жестом, а я аккуратно, стараясь ни за что не зацепиться и не испортить сложную прическу, сняла кожаный шнурок через голову.

Первые несколько секунд ничего не происходило, только мой ведьмак сильнее напрягся, и теснее прижал к себе, а потом звякнула выпущенная из пальцев Дакраиром вилка. Второй гвардеец непроизвольно встал. Глаза Локловирея удивлённо распахнулись, и Император подался вперед, чтобы лучше меня рассмотреть.

– Ах ты ж везучий сукин сын! – неверяще улыбаясь, выдал Дак.

В повисшей тишине, мужчины судорожно подбирали слова, а Лерка притискивал меня к себе всё сильнее и сильнее, так что уже дышать стало нечем, и того гляди рёбра хрустнут.

– Ко двору не привози, - через некоторое время, кашлянув, повторил своё требование Император.

Да. Решение одно. Только причины разные.

От дверей раздался грохот.

Мы синхронно повернулись, и увидели, как слуга, попеременно краснея и бледнея, собирает с пола осколки чайного сервиза. Даже сейчас он почти не отрывал от нас глаз, не глядя хватаясь за острые края. Мы явно произвели впечатление. И это либо Танилер, в далеко не дружелюбной боевой форме, либо я, тоже можно сказать в форме «боевой».