сосредоточенность на новых темах, новых интересах, новых участках социальных конфликтов. Новые социальные движения не выдвигают на первое место явно выраженные экономические требования. Их больше волнуют гуманитарные, культурные, экологические проблемы, вопросы глобализации, качества жизни;

члены таких движений не являются представителями какого-то одного определенного класса. Их объединяет случай, какая-то конкретная проблема либо интерес, имеющий отношение не столько к классовой принадлежности, сколько к образу жизни людей. Агентами таких движений часто выступают различные неформальные, неинституционализированные группировки, субкультуры (экологические, молодежные, женские), различные меньшинства (религиозные секты, гомосексуалисты, представители диаспор), радикальные группы и т. д.;

новые социальные движения обычно децентрализованы и не принимают формы жесткой иерархической организации.

Однако существует и противоположная тенденция – абсолютное безразличие ко всему, социальный конформизм, доведенный до логического абсурда. Все это становится стилем жизни подавляющего большинства людей во всем мире. Французский философ Ж. Бодрийар называет его «молчаливым большинством». Молчаливое большинство не имеет и не хочет иметь идеалов. Для них главная цель – удовлетворение желаний. Общество создает «машины желаний», которые заменяют социальные ценности и идентичность, солидарность, жизненные смыслы.

Отмеченные вызовы подвергают социальные порядки сверхвысокому напряжению и угрозе существования. Интеллектуальные ответы на данные вызовы требуют решения ряда методологических вопросов. Важнейший из них – вопрос о природе самого социального порядка, точнее сказать, о соотношении понятий «социальный порядок» и «общество».

Как справедливо пишет Л. Г. Ионин, «вместо того чтобы воспринимать общественное устройство как однородную систему, регулирующую действия индивида, его начинают понимать как результат конкретного коммуникативного взаимодействия. В каком-то смысле проблема социального устройства переопределена так, что традиционный подход к социальному порядку поставлен с ног на голову. Социальный порядок уже не то, что объединяет общество через некий контроль воли индивидов, а нечто осуществляющееся в ходе обыденных земных, но неумолимых преобразований этой воли» [2, с. 139].

Проблема порядка связана с двумя тенденциями, происходящими в обществах, вступивших в так называемую информационную фазу (вторая половина XX века). Первая связана с утратой обществом (в традиционном его понимании) смысловых ценностных контуров. Конечно, общества как таковые не исчезают (страны, государства). Но большинство современных обществ в силу названных причин уже не имеют идентифицирующих центров или же они предельно ослаблены и продолжают ослабевать и разрушаться в условиях тотального воздействия новых идентифицирующих центров (аттракторов), которые находятся за пределами контроля со стороны данного социума. Речь идет в первую очередь о воздействии таких космополитических каналов формирования идентичности, как СМИ, Интернет. Вторая тенденция связана с предыдущей. Ослабление влияния таких эндогенных каналов социальной идентификации, как церковь, семья, традиции, образовательные и воспитательные институты, приводит к тому, что индивиды обращаются к иным каналам идентификации (тем же СМИ и Интернету).

Сегодня человечество развивается столь невероятными темпами, что не успевает «оглянуться назад». Прошлое уже перестает быть исторической и моральной опорой для нынешних поколений. Ломаются прежние социокоды (поведенческие схемы), основанные на преемственности поколений. Появляются социокоды, основанные на индивидуальном выборе. Шекспировское «распалась связь времен» приобретает реальный и прямой смысл.

Новая эпоха – эпоха исторического многообразия и исторической альтернативности. Мир становится многофакторным. Невозможно говорить о доминировании какого-то одного фактора, влияющего на социальный порядок. Они переплетаются, взаимно дополняют, усиливают или, наоборот, ослабляют друг друга. Появляется новый тип социальных связей и новые невидимые инструменты, способы взаимодействия с реальностью. Некоторые социологи (М. Кастельс) называют эти связи «сетевыми» [3]. Как отмечает А. В. Соколов, к материальным и духовным потребностям добавляются личностные, групповые и общественные коммуникационные потребности [9, с. 355–384]. Сетевой порядок не отрицает формальный порядок Системы. Он его пронизывает, делает более гибким и восприимчивым к изменениям во внешней среде.

Современный человек видит в сетях альтернативу социальному порядку, устанавливаемому Системой, в которой властвуют законы бюрократии. В то же время многие аналитики постиндустриальной эпохи обращают внимание на ее негативные стороны. Как отмечают представители знаменитой Франкфуртской школы, постиндустриальный социальный порядок предельно рационализирован. Социальная регуляция осуществляется на основе формальных рациональных принципов, схем, без привлечения ресурсов самих индивидов, которые заложены в постоянно воспроизводимых структурах межличностных отношений, коммуникаций.

По мнению Ю. Хабермаса, коммуникативный ресурс социального порядка заложен в структурах жизненного мира. Переход от одного типа порядка к другому не может осуществиться автоматически, как бы сам по себе. Требуются особые когнитивные силы, воля и взаимопонимание людей, для того чтобы этот переход состоялся. Ю. Хабермас вслед за М. Вебером полагает, что эти силы имеют ценностно-нормативную, этическую природу. Однако механизм воспроизводства социальных порядков исключительно сложен. Только в наиболее простых обществах социальные порядки воспроизводятся исключительно внутри и средствами, заложенными в жизненном (повседневном мире).

Тенденция в динамике современных постиндустриальных порядков такова: с одной стороны, происходит рационализация жизненного мира; с другой – возрастание сложности Системы (формальной рациональной организации общественной жизни), которая все больше отдаляется от жизненного мира, фактически не использует ценностный, коммуникативный ресурс, который в нем заложен. Возможности воспроизводства современного общества следует связывать с реабилитацией жизненного мира как приватной сферы и в то же время с оптимизацией его взаимодействий с миром Системы.