Дитрих присвистнул.

– А еще много лет назад инора Эггера, отца Штефана, обвиняли в использовании запрещенной магии, но ничего не доказали, – добавила я. – Думаю, само обвинение послужило причиной того, что книги были завещаны Вернер.

Дитрих сложил перед собой ладони, потер нос и сказал:

– А возможно, и причиной того, что Фридриху Эггеру заблокировали Дар, хотя могли отделаться другим, более мягким наказанием.

– Он ненормальный, этот Кремер, – убежденно сказала я. – Наверняка ситуация с Эггерами были подстроены им.

– Фридрих Эггер полностью признал вину.

– Возможно, он кого-то выгораживал? Магдалену?

– Почему тогда он ее прогнал?

Я пожала плечами.

– Возможно, посчитал, что с иноритой, практикующей запретную магию, не стоит связывать жизнь?

Это предположение мне и самой показалось глупым – не похожа была Магдалена Кремер на мага, практикующего запретную магию. Она вообще на практикующего мага не была похожа, да и на непрактикующего тоже. Возникало впечатление, что ее душа слабо держалась в теле, что она давно жила в своем собственном мире. Да и если бы у нее были подобные увлечения – при глубоком сканировании скрыть бы не удалось…

Сканировал меня Карл, быстро и почти безболезненно. тчет по сканированию он писал много дольше, хотя все могло быть изложено в трех словах «ничего не найдено». Но в официальных бумагах положено лить воду, поэтому он писал и писал: «не найдено… не обнаружено… не выявлено… отсутствуют». Все это время я просидела в обнимку с мужем, который уверял, что без его поддержки я непременно сразу свалюсь. Я не возражала, в его объятиях мне было так легко и спокойно, как никогда ранее. Я была счастлива просто от того, что он рядом, и хотела, чтобы все вокруг тоже были счастливы. А Карл все строчил и строчил. Наконец он со вздохом облегчения поставил последнюю точку, размашисто расписался, пришлепнул лист собственной печатью и сказал:

– Все, Линда, вы чисты и невинны. Во всяком случае, перед нашим ведомством. Не надумали к нам на работу? С вашими результатами можно сразу давать максимальный доступ.

Он мне подмигнул. Я рассмеялась и ответила:

– Пока нет.

– Зря, – погрустнел он. – У нас людей не хватает даже на оперативные действия, а уж про лабораторию и говорить нечего. Абы кого брать нельзя – слишком серьезно то, чем мы занимаемся. Долго будете думать?

– Пока не решится тем или иным образом ситуация с Эггером, – твердо ответила я. – Вам ведь не нужны слухи, что вы отмазываете своих подчиненных.

– Мутное с ним дело, – поморщился Карл.

– Тоже думаешь, что после сканирования придется отпустить? – спросил Дитрих.

– Скорее, снимем обвинения по этому пункту. А вот насчет отпустить… Не уверен. Мне кажется, не зря он упирается – что-то непременно вылезет.

– Приворот?

– Приворот, скорее всего, придется замять, если Линда не напишет заявление, – Карл задумчиво на меня посмотрел, я отрицательно помотала головой. – Я был уверен, что дело в том, что он возил что-то из запрещенного иноре Кремер, но нет – ее сканирование ничего такого не показало. Хотя были там странности, конечно, но явно внешнего характера.

– Влияние инора Кремера? – предположила я.

– Не знаю. Раньше с таким не сталкивался, – ответил Карл. – К тому же, очень слабые девиации. Менее опытный менталист, скорее всего, даже не заметил бы. А почему Кремера, а не кого другого? Только потому что муж?

Он с интересом на меня уставился, я посмотрела на Дитриха – если рассказывать, то ему. Быть может, то, что я узнала, – обычное совпадение, важность которого для следствия сильно преувеличена.

– Линда случайно услышала нечто весьма интересное, – пояснил Дитрих. – Инор Кремер в давние времена ухаживал за матерью арестованного Эггера. Примерно в то время обвинили его будущего отца. В чем, как думаешь?

– В запрещенных практиках, – уверенно отвели Карл и довольно потер руки. – О как! Что-то еще?

– Да. Перед свадьбой старших Эггеров Кремер сказал невесте, что дети, рожденные в этом браке, будут иметь проблемы с Советом Магов, – сказала уже я, теперь полностью уверенная, что все это важно. – Старшему сыну, как вы знаете, заблокировали Дар. не так давно Кремер спрашивал инору Эггер, не передумала ли она. Мол, все ещё можно исправить.

– А после этого – донос на Эггера, – заметил Дитрих. – И со старшим там не все гладко. Проступок был не столь велик, чтобы блокировать Дар пожизненно. Можно было обойтись несколькими годами.

– Здесь повлияло обвинение отца, – ответил Карл. – Пусть недоказанное, но оно было. И сам парень отказался от сканирования. Значит, боялся что-то выдать. И характеристика от куратора была не блестящая – парень весьма амбициозен и несдержан. Был.

– Принудительно бы его… – намекнул Дитрих.

– Нельзя. Закон. Можно попробовать разговорить…

В его голосе сквозило сомнение, что было понятно. Если уж тогда его не удалось разговорить ни следователям, ни родителям, то сейчас – и подавно. А главное, непонятно, что и как спрашивать.