— Просто, но разумно, — фыркнул примарх. — Что по цифрам?

— На данный момент у Пандиона более чем достаточно бойцов. Но, учитывая состояние казны и недовольство в частях, вскоре положение может измениться.

— Солдаты еще верны ему?

Лорд-командующий пожал плечами. Он несколько дней посещал столичные казармы вместе с Фрейзером и его заместителями. Увиденное не впечатлило легионера, а Геродот потом весьма красноречиво описал недостатки губернаторских войск.

— Верны, насколько это возможно в подобных условиях. Меня больше беспокоят их командиры. За последние десять лет численность кадровых офицеров резко сократилась. Оставшиеся, к счастью, занимают должности на самом верху, но большинство их подчиненных — аристократы, которые купили патенты. Они в первую очередь верны своим семействам и только во вторую — Пандиону. За ними надо присматривать.

— Предполагаю, Пайк уже занимается этим. — Установив меч острием в пол, Фулгрим оперся плечом о гарду. — Как идут исследования Фабия? Я не разговаривал с ним после происшествия в столице.

— Он уполз в центр паутины.

Со дня покушения на жизнь Фениксийца медик не выходил из полевого апотекариума. Абдемон заглядывал туда только однажды, и этого ему хватило с избытком.

Примарх строго посмотрел на воина:

— Недостойные слова, лорд-командующий.

— Недостойные, но правдивые. — Космодесантник нахмурился. — Фабий собрал больше двенадцати тысяч генетических образцов у людей из всех слоев общества. Если он что-то и отыскал, то не говорит об этом. Аристократы непрерывно подают жалобы. — Абдемон своими глазами видел груду официальных писем. — Ручные псы Голконды сорвали как минимум три покушения на апотекария.

— Что, всего три? — Фулгрим махнул рукой, предупреждая ответ воина. — Да, да, несмешная шутка. Фабий знает об этих попытках?

— Он попросил передать ему трупы ассасинов.

Фениксиец потер переносицу жестом, который показался легионеру поразительно человечным.

— И как госпожа Пайк отнеслась к столь малоприятному ходатайству?

— Ответила, что состояние тел не позволяет передать их кому-либо.

Абдемон вспомнил, что посланница ухмыльнулась, говоря это. Голконда была гораздо безжалостнее, чем казалась с виду. Лорд-командующий счел, что причиной тому старинная жестокость европейцев, их инстинктивное чувство собственного превосходства, особенно ярко выраженное у представителей древних благородных семейств.

— Главный итератор — неповторимо импозантная женщина, — улыбнулся примарх.

— Устрашающая, я бы сказал, — рассмеялся легионер.

— Абдемон, мы — Дети Императора. Нас не запугаешь. — Фулгрим посмотрел на мозаичные картины, украшавшие переборки отсека, и его лицо смягчилось. Воин проследил за взглядом повелителя.

— Очищение Антарктиды, — сказал он.

Из той операции Абдемону в основном запомнилась белизна. Все вокруг было белым, даже его доспехи. Там царил холод, шумел ветер и свистели болтерные снаряды, уносящиеся в пустоту.

— Тяжелая кампания? — почти мечтательно спросил Фениксиец.

Лорд-командующий помедлил, не зная, как лучше ответить.

— Я бы сказал иначе… Долгая, порой напряженная. Сенсоры то и дело сбоили на морозе.

— Хотел бы я… — Фулгрим осекся.

Космодесантник подождал, но продолжения не последовало. Он исподволь посмотрел на примарха, соображая, нужно ли ему взять слово. Уже не в первый раз Фениксиец с тоской рассуждал при Абдемоне об упущенных возможностях. Казалось, Фулгрим винит себя за то, что не участвовал в тех сражениях, не вел сынов на войну. Словно одним своим присутствием сын Императора мог предотвратить потери III легиона или постигшую его катастрофу.

Впрочем, некая доля истины в таких рассуждениях имелась. Дети Императора остро ощущали отсутствие примарха, хотя никто из них тогда не понимал, что именно из этого следует. Но теперь Фулгрим был с ними, а прошлое… осталось в прошлом.

— Что? — переспросил Фениксиец.

Моргнув, Абдемон вдруг понял, что заговорил вслух. На миг воин оцепенел, но тут же пришел в себя и откашлялся:

— Я сказал, что прошлое остается в прошлом. Только будущее имеет значение.

Примарх грустно улыбнулся.

— Возможно, но прошлое служит основой для всех последующих дел. И мы находимся под его влиянием, даже если не чувствуем этого.

— Значит, неудачно прошло? — поинтересовалась Пайк, когда Фулгрим сел на лавку напротив нее.

В садах, как всегда в это время дня, царила тишина. Вельможи, которыми просто кишел дворец, нашли себе какое-то полезное занятие и покинули лесные полянки, что вполне устраивало Голконду. Она любила, когда парк находился в ее полном распоряжении.

— Как вы узнали?

— По вашему лицу. Выходит, Буцефол все-таки не тот, кого вы искали?

— Нет. — Фениксиец сдвинул брови. — Но я не уверен, что он не попробует устроить что-нибудь в дальнейшем. — Примарх тонко улыбнулся: — Думаю, все зависит от того, насколько сильно я его напугал.

Пайк воздержалась от комментариев. Она возражала против встречи Фулгрима с патрицием, поскольку боялась — не того, что Фениксиец может пострадать, а того, что он скажет нечто лишнее. Примарх умел жонглировать словами, но ему мешала порывистость. Одна неловкая фраза, одна пустая угроза, и все, что начали выстраивать Имперцы, окажется в опасности.