выражения на почти незнакомом лице екнуло сердце. После

нашего с Доаром неудачного побега матушка оскорбляла его в

кабинете ректора, называя грязным риорцем, покусившимся на

чистокровную эссу, а он щурил глаза и молчал. Скукожившись

на краешке дивана, с ног до головы вымазанная в грязи, я тогда

умышленно промолчала, что в ту минуту он был чище этой

самой чистокровной эссы.

— Не то чтобы кто-то считает Риор или твой дом задницей, –

поспешно оговорилась я. – Фонтан, конечно, спорный…

– Аделис? - обманчиво мягким тоном перебил он меня.

– Что?

– Ты превратилась в изумительно красивую женщину.

– Что? – вдруг снова испугалась я.

– Пошла вон.

Он услуливо раскрыл двеpь кабинета и сделал

приглашающий жест рукой. Мол, легкой дороги, дорогая

Аделис, осторожнее, не поломай ногу на парадной

лестнице,иначе придется добираться до башни перемещений

ползком.

– Так… – почесала я кончик носа. - Видимо, мирно

договориться не выйдет.

Ткань платья протестующе хрустнула, когда я резко

вздернула рукав и продемонстрировала брачную метку.

– Смирись, Доар, мы женаты. И эту проблему придется

решать.

В следующую секунду дверь кабинета с треском

захлопнулась. Я вздрогнула и прикусила язык, в прямом

смысле этого слова. На глаза навернулись слезы, а во рту

появился металлический привкус. От грохота в настенных

светильниках почти потухли живые огни,и кабинет погрузился

в интимный полумрак.

– Мы – это кто? - Доар сорвал гнев на безответной двери и

теперь изображал любезный тон.

– что, мого вариантов?

– Тебе лучше знать, - издевательски усмехнулся он уголком

рта.

С ума сойти, кое-что в этом мире действительно остается

неизменным: смена времен года, отвратительные дороги на

западной стороне Эсхарда и ироничная ухмылка Доара Гери,

заставлявшая меня беситься до красной пелены в глазах. Убила

бы! Кстати, отличная возможность избавиться от ненужного

замужества.

В напряженном мoлчании Доар расстегнул пиджак и сдернул

его с плеч. Тут я почувствовала глухую тревогу и на всякий

случай уточнила:

– Ты что делаешь?

В ответ меня прожег испепеляющий взгляд.

Доар вытащил из петелек запонки, со стуком швырнул их на

кофейный столик и закатал рукава. Сначала один, потом

второй. На сильных предплечьях с прожилками вен не было

ничего похожего на брачные метки.

– Какого демона? – Я стремительно приблизилась к бывшему

любовнику и принялась лихорадочно развязывать галстук,

чтобы добраться до пуговиц на его белой рубашке.

Он не сопротивлялся, лишь с любопытством следил за

внезапным нападением, а потом, щекоча дыханием, вымолвил:

– Полагаешь , если абросишься на меня, то получишь то, для

чего пришла?

– А? - подняла я голову и не сразу соoбразила, что мы стоим

буквально нос к носу.

– Зачем так откровенно предлагать себя?

– Ты в своем уме? – вытаращилась я. - У вас, риорцев, все не

как у нормальных людей. Может, у вас метки выступают на

спине или на животе.

– Или ниже, - ухмыльнулся он, покосившись на тo самое

место, которое приличные эссы никак не называют, чтобы не

сдохнуть от стыда во время разговора.

Знаете ли, умирать, огда ведешь светскую беседу, ужасно

неприлично.

Я замерла, посмотрела Доару в глаза.

– Появились свежие мысли? - откровенно насмехался он.

— Не перебивай меня! – огрызнулась я.

– Ты ничего пока не сказала.

Я принялась завязывать галстук, стараясь не думать ни о

божественном запахе мужского одеколона, который дразнил

мое обоняние, ни о едва заметной усмешке Доара, в прошлом

вызывавшей у меня паралич мозгов. Только ступора сейчас не

хватало, когда жизнь, можно сказать, висела на волоске, а я